Ха! А я ведь про Степаныча рассказать собирался… как затейливо мысли скачут… точно нервничаю.
Так вот, Степаныч. Сколько я его помню, он совершенно не меняется. Все такой же благообразный и даже где-то представительный мужик лет под пятьдесят на вид (на самом деле ему шестьдесят два), настолько глубоко вжившийся в образ образцово-показательного слуги, что в какой-то иной роли его попросту не представить. Неизменный классический костюм-тройка (привет, дядя Герман!), галстук-бабочка и белые перчатки. Аккуратная седая шевелюра. Идеально выбритое лицо. И множество полезных мелочей по карманам — от компактного мультитула до мотка тончайшего тросика. Такое ощущение, что он постоянно готов к любой неожиданности. А еще способен видеть будущее. Тут я, конечно, загнул, это всего лишь прокачанные до предела аналитические способности, причем весьма специфические, присущие скорее телохранителю, нежели кому-то иному. В общем, не удивительно, что дядюшка спихнул на него заботу о непутевом племяннике. И, надо признать, почти всегда Степаныча хватало с большим запасом. Торговая станция, особенно клановая, место довольно опасное, даже мне, наследнику, временами приходилось сталкиваться с суровой реальностью. И всегда верный слуга приходил на помощь. Вернее, не так. Степаныч умудрялся совершенно неведомым способом развернуть любую, даже самую безнадежную, ситуацию на сто восемьдесят градусов, и в результате события развивались совсем по иному сценарию — как правило, исключавшему любые насильственные действия по отношению ко мне. А вот кому-то еще люлей выписать мой слуга был не дурак. Впрочем, с этим он старался не перебарщивать, и вообще, как можно меньше мозолить мне глаза. За что большое ему человеческое спасибо. А еще школе контрразведчиков, где старый слуга нахватался всякого полезного. И сейчас, после пяти сиротских лет, я как никто другой понимал покойного деда, не пожелавшего отпустить Степаныча в свободное плавание после увольнения со службы. Такие кадры нужны самим!
И самое главное — Степаныча я уважал. Он заставил, ага. Я же, когда осознал, что теперь сам себе голова, чудить удумал — от стресса, надо полагать. И именно Степаныч вправил мне мозги, сначала позволив сделать ноги из дома, а затем, когда запахло жареным — одинокий мальчишка-аристократ для многих слишком лакомая добыча — выскочил из тени, как чертик из табакерки, и отоварил троицу гопников по полной программе, причем исключительно вручную. Откровенно пощадил. И потом, когда парни, не вняв первому месседжу, вернулись в силах тяжких, лишь продемонстрировал пару компактных плазмеров, извлеченных неведомо откуда, такое ощущение, что прямо из воздуха. В тот раз обошлось без крови, если не считать моего расквашенного носа. А больше взбрыкнуть я и не пытался, накрепко уяснив — со Степанычем спорить себе дороже. Да и не хотелось особо — слуга всегда был со мной неизменно вежлив, обращался строго на «вы» и называл сударем. А еще никогда и ничего не приказывал, но умудрялся так сформулировать собственную мысль, что я не мог найти внятных аргументов против. А дядюшка, интриган хренов, смотрел на все это непотребство со стороны и довольно потирал руки, при случае пользуясь моим безмерным уважением к Степанычу для собственной выгоды. В плане моего обуздания, разумеется.
Степаныч, Степаныч… лишь бы ты завтра все не обломал…
Стоп! Вот оно! Вот чего я подспудно опасался. Не дядькиных дуболомов, не парней из СБ станции, и даже не всяческого жулья, с которым непременно придется иметь дело уже в самом начале авантюры, а именно его, спокойного и уравновешенного стюарда в отставке. Вот оно, слабое место плана. Но с этим ничего не поделать, остается лишь надеяться на лучшее.
Впрочем, уже вообще ничего не изменить — маховик закрутился, за все нужные ниточки я потянул, где надо подмазал, где надо заплатил легально, воспользовавшись одним из многочисленных обезличенных счетов, а где-то и вовсе повлиял на события косвенно. И теперь оставалось только плыть по течению, надеясь на лучшее. А лучшее конкретно в моем случае — плохая информированность Германа Романовича Завьялова-Клинского. И тут, смею надеяться, я себя обезопасил весьма качественно. В отличие от того же Степаныча…