— Восхищен, Жупель — контрабандист.
— Контрабандист? — переспросил король.
— Да, но честный слуга Вашего Величества.
— Молодец.
Король одобрительно похлопал Жупеля по плечу и направился ко мне.
— Англир — светлый брат, — объявил я.
— О! А ты лечишь запоры? — заинтересовано спросил король.
Мне едва не сделалось дурно.
— Нет, моя специальность — исцеление рассудка! — поспешил отбрехаться я.
Это было правдой. В глазах народа, будь-то городские или сельские жители, светлые братья были исключительно лекарями всякой хвори. Согласно церковному уставу, мы не имели права венчать молодых, собирать церковную десятину, отпевать, заниматься проповедями и всем прочим. Для этого существовали более достойные старшие чины: монахи и инквизиторы. С другой стороны, всем было известно, что любая хворь служит следствием, а не причиной. Вся тьма идет к человеку из души, которую, словно черви, поедают пороки. И если не просветить невежественного, не внушить ему заветы Творца, то даже самая искренняя молитва дарует лишь временное облегчение. Другими словами, если хочешь похудеть — нечего жрать в три горла, а потом просить исцеления, лучше бегай по утрам.
Монарх разочарованно щелкнул языком.
— Исцеление рассудка? — переспросил он, — ну, с мозгами у меня всё в порядке.
«Вот уж вряд ли!», — подумал я, но промолчал.
— И для чего духовный целитель пришел в наш славный город? — спросил король, — ты хочешь проповедовать?
Монарх хитро прищурился.
— Тогда тебе, наверное, будет обидно узнать, что в городе уже есть Хрыч! Он так забавно проповедует, так вдохновенно, тебе его не перебить! Хотя…. Ты умеешь лепить фигурки святых из навоза? Хрыч пытается, но выходит у него не очень забавно.
— Нет, Ваше Высочество, мы пришли в Ваши Владения, чтобы найти Храм Света, — сказал я.
Люция бросила на меня сердитый взгляд. Девушка явно не считала нужным рассказывать сумасшедшему о наших планах. Жупель тоже недовольно поморщился, с его точки зрения, мы просто маялись дурью. С другой стороны, контрабандист сам говорил, что король гоблинов, до того, как сойти с ума, исходил вдоль и поперек все Гадючьи Топи. Возможно, в больном разуме монарха могли сохраниться воспоминания. Сумасшедшие порой любили пересказывать людям истории из своей жизни. Врали они, правда, при этом напропалую, но всё же шанс!
— Храм Света? — переспросил король, — это тот, в котором живет настоятель Джереми?!
Я затаил дыхание! Именно это имя мне назвал Светлый Владыка! Значит, всё было правдой, Храм Света действительно существовал, и Квасик Четырнадцатый бывал в нём!
— ДА! — сказал я, пытаясь скрыть волнение, — скажите, Ваше Величество, где он?
— Кто?
— Храм Света!
Король уставился на меня ничего не понимающим, тупым взглядом, а затем вдруг поманил пальцем.
— Это тайна! Скажу только на ушко! — твердо произнес он.
Я присел на одно колено так, чтобы наши с королем головы оказались на одном уровне. Шушукаться с противным гоблином мне нисколечко не хотелось, но ради такого дела стоило и потерпеть. Возможно, сейчас решалась не только наша судьба, но и судьба всего Эрмса! Квасик довольно хрюкнул, подошел ко мне, а потом вдруг заорал прямо в ухо:
— АААААААА!
Я отшатнулся от страха и неожиданности. Король довольно рассмеялся, а затем вдруг звонко стукнул мне по лбу.
— Испугался?! Щелбан за испуг!
Квасик снова довольно расхохотался и весело запрыгал вокруг меня, пытаясь одновременно танцевать.
— Испугался! Испугался! — хлопал в ладоши король.
Я же пытался унять звон в ушах.
— Отличная шутка, Ваше Величество, — рассеяно сказал Кхмыря.
Тем временем Квасик отвернулся от меня и заново направился к Люции. Девушка испуганно попятилась. Король остановился и озадаченно спросил у стража:
— А ты точно перечислил все мои достоинства?
Вояка сосредоточенно наморщил лоб, а, затем, прозрев, закончил фразу:
— Его Величество, конечно, ещё и: Щедрый, Ласковый, Прекрасный, а также, без сомнения, самый бесподобный любовник во всем Гадюшнике!
Король радостно посмотрел на Люцию.
— Это всё я — Квасик Четырнадцатый, — заявил он.
— Очень приятно, — только и смогла произнести девушка.
— Вы любите играть в прятки? — спросил гоблин.
Принцесса озадаченно пожала плечами.
— А играть в кости на раздевание? — поинтересовался король.
Глаза Люции снова засверкали гневом. Девушка, подобно кошке, выставила ногти и подчеркнуто медленно направилась к правителю, собираясь, видимо, оставить пару красочных отметин на лице зеленомордого гада, невзирая на его благородное происхождение. По счастью, в этот момент поспешил вмешаться советник. Решил, видимо, что хорошенько понемножку, да и дворец не слишком прочный.
— Нам действительно пора идти, Ваше Величество, — сказал Кхмыря, встав между Люцией и королем, — государственные дела зовут.
Квасик насупился.
— Вот так всегда! — заявил он, — это же скучно, давайте лучше поиграем в прятки. Я даже согласен ещё раз водить.
— Никак не получится, Ваше Величество, — с сожалением произнес Кхмыря, — мне необходимо кое о чём поболтать с этими людьми. Денежки должны поступать в вашу казну. Когда их будет много, я куплю Вашему Величеству чего-нибудь эдакого.
— Правда? — спросил король, — я хочу домашнего василиска.
— Разумеется! Купим! Но только после того, как вы подпишете все бумаги, что Вам сегодня принесут.
Квасик радостно захлопал в ладоши.
— Хорошо! — согласил он, но затем вдруг снова надулся, — но мне скучно уже сейчас!
Кхмыря сочувственно покачал головой и хотел было уже произнести что-нибудь утешительное, как тут взгляд вельможи остановился на стражнике, прозевавшем пару минут назад появление короля. Глаза советника мстительно блеснули.
— Вот! Он поиграет с Вашим Величеством! — объявил Кхмыря.
Лицо вояки исказилось от ужаса! Он жалостливо посмотрел на советника.
— В следующий раз будешь порасторопнее! — буркнул советник, — развлекайтесь, Ваше Величество!
Квасик безумно захохотал и радостно бросился на бедолагу-стражника. Кхмыря поспешил нырнуть в коридор. Мы, не теряя времени, побежали за ним.
Покои советника поразили нас невиданным для гоблинов уютом. Кхмыря явно отдавал предпочтение вещам половинчиков. Этот миролюбивый и жизнерадостный народец никогда не относился к жизни слишком серьезно, предпочитая тишине и раздумью веселье и пляски. Подобный настрой мастера неунывающей расы передавали и своим поделкам. Ткани их выделялись яркими, пестрыми цветами, а на картинах и мозаиках никогда не встречалось трагических сюжетов. Разумеется, Кхмыря, обставляя покои, не планировал сродниться с чуждой ему культурой и привнести в мрачные, убогие стены дворца хоть немного беззаботного веселья; просто вещи половинчиков идеально подходили нелюдю по размерам. Шкафы, столы, стулья и прочая мебель удобно сочеталась с ростом и комплекцией советника, позволяя ему усесться в любимое кресло без утомительных прыжков и подтягиваний.
Свойственного половинчикам порядка в комнате, разумеется, не наблюдалось. Всё свободное пространство, включая пол, было завалено ворохами исписанных свитков. По словам бюрократов, в подобных листах билось сердце государства. Если это действительно так, то Гадючьим Топям стоило только посочувствовать. Лично я ничуть не сомневался, что здесь может «бесследно» исчезнуть любая цифра. Как знать, возможно, именно этого-то Кхмыря и добивался. Как бы то ни было, наместнику Белеза, направленному присматривать за местными вельможами, явно приходилось туго.
Не мудрствуя лукаво, Кхмыря смахнул на пол все бумаги, лежавшие на стульях.
— Прошу садиться, — пригласил он.
Мы не стали спорить, устроившись на низеньких, но добротных стульях. Советник тем временем прошёл за свой стол и с наслаждением плюхнулся в кресло.
— Можешь идти! — сказал Кхмыря стражнику, — я хочу поговорить с людьми наедине.