— Да, запасы медленно, но верно тают, — подтвердил гоблин.
Жупель широко улыбнулся.
— Именно поэтому я сразу вспомнил о тебе, когда встретил госпожу ведьму!
Контрабандист гордо указал на Люцию костлявым пальцем.
— Ведьму?! — ахнул профессор.
— Именно, — кивнул Жупель, — колдует, руками махает, и ругается, как настоящая ворожейка. Уши в трубочку заворачиваются. В алхимии тоже деваха прыткая, такое зелье один раз заварила, что от одного только запаха все окрестные василиски передохли.
Принцесса озадаченно прикусила губки, гадая, то ли оскорбиться на тираду Жупеля и надрать ему уши, то ли принять слова гоблина за комплимент.
— Вот и решил я вас свести, — закончил контрабандист, — конечно, за долю малую, как посреднику.
"Вернее уж своднику", — подумал я.
Уши Тяп-Ляпика странным образом задергались. Неожиданно профессор вынул из глаза монокль и начал лихорадочно протирать стекло об свой грязный фартук. Про свисток гоблин забыл напрочь.
— Госпожа, — обратился он, — вы можете варить зелья и делать яды?
Люция обворожительно улыбнулась профессору. Не стоило, думаю, объяснять, каким образом на мужчин действовала её улыбка.
— К сожалению, мои познания в алхимии не столь хороши, как толкует милейший господин Жупель…, - начала принцесса.
Контрабандист аж приосанился, видимо, не привык, чтобы его величали "господином", тем более — "милейшим".
— Увы, мне как-то не попадались хорошие книги с рецептами, — пояснила Люция, — но если у вас, господин Тяп-Ляпик, есть образец необходимого яда и подходящая лаборатория, то, я уверена, что мне удастся создать достойный дубликат необходимого зелья.
— Конечно-конечно, — подхватил профессор, — у моей жены сохранились какие-то записи. Сказать по правде, я много раз пытался разобраться в её каракулях, но эта стерва решила отравлять мне жизнь и после смерти. Писала каким-то особым магическим шрифтом! Я так и не смог ничего понять.
— У Вас были ссоры с женой? — спросила Люция.
Тяп-Ляпик задумался.
— Конечно. По сто раз на дню, — ответил профессор, — но временами мне казалось, что мы действительно счастливы. Конечно, она была страшная, вредная и сварливая, но зато до чего хозяйственная. О! Как эротично она торговалась с клиентами за каждый медяк! А как давала сдачу?! Всех обсчитывала, а если ловили за руку, то поднимала такой крик, что любая гарпия обзавидуется. А как моя конфеточка возбуждающе прятала деньги от сборщиков налогов! До тех пор, пока мы не обзавелись охраной! Это же было целое искусство!!!
Тяп-Ляпик снова прослезился.
— А ещё она любила печь пироги, — сказал профессор, — целыми днями. С вишней, с лягушками, с пиявками. Пекла и пекла. И, главное, кто-то же ЖРАЛ ЭТИ ПИРОГИ! Я лично ни разу не попробовал!
Слезы Тяп-Ляпика как-то сами собой высохли. Лицо гоблина исказилось от ярости.
— Уверен, у неё был молодой хахаль, а, может, и не один! — разъярился профессор, — и она тратила на них общие деньги! Моё золото!
Тяп-Ляпик болезненно сжал кулаки!
— Мы разделяем ваше горе, — посочувствовала Люция.
Видимым усилием воли профессор взял себя в руки.
— Уверен, госпожа, с Вами этого не повторится, — произнес гоблин, вернув монокль в глаз, — не сомневаюсь, что мы сможем обговорить все условия и прийти к взаимовыгодному соглашению. Я даже сейчас готов предложить Вам с каждой покупки — пять, НЕТ, шесть процентов прибыли! Что скажете?
— Сначала мне нужно осмотреть лабораторию, — улыбнулась Люция.
— Конечно-конечно, — произнес профессор, — пройдемте!
Тяп-Ляпик вышел из-за прилавка. К нашему удивлению, гоблин направился не к лестнице, ведущей наверх, а к входной двери.
— А разве ваша лаборатория не в доме? — удивилась принцесса.
Тяп-Ляпик прыснул.
— Конечно, нет, — ответил он, — иначе здесь было бы невозможно находиться! Пробовали уже, знаем. От её варева тут порой смердело на всю округу. И ладно бы гадостью болотной — это ещё куда ни шло, всё своё — родное. Так нет же, она как работу закончит, так давай потом везде духами брызгать. Яблочный аромат, гвоздичный, фиалки там всякие, мимозы, бррррр, где она их брала только!? Вонища стояла — дышать невозможно! За глотком свежего воздуха слуги в отхожее место бежали, а то и в яму с василисками.
Мы сочувственно закивали.
— К тому же, — добавил профессор, выразительно посмотрев на стражников у входа, — даже в родном доме никому нельзя доверять!
Гоблины притупили глаза и изо всех сил попытались притвориться честными работниками. Получилось у них, впрочем, не ахти.