— Ещё по стопочке? — предложил мне Жупель.
Я благосклонно кивнул. Люция недовольно на нас посмотрела, но промолчала.
Вскоре нам принесли горячее. Рыба оказалась пережареной с одной стороны и сыроватой с другой, вдобавок её недосолили, но под кваказябочку душевно шло любое блюдо.
Жупель как раз подумывал разлить ещё по одной, когда дверь трактира отворилась, и в зал ввалился новый посетитель. Назвать его обычным гоблином язык не поворачивался. Нелюдь был облачен в лохмотья, расшитые в странное подобие церковной рясы. Кожа гоблина казалась неестественно бледной, а взгляд был совершенно безумным. Черные зрачки глаз жили каждый своей жизнью, вращаясь в разные стороны. В правой руке нелюдь сжимал ветку орешника, на которой, подобно поплавку, болтался кошачий череп, подвязанный тонкой веревочкой. В левой руке гоблин держал (о чудо!!!) молитвенник! Изрядно помятый и потертый, но с всё ещё различимым символом орла на обложке, знаком Творца нашего — Светлого Владыки!
— Покайтесь, грешники! — заорал нелюдь.
Руки гоблина тряслись. Глаза бешено вращались. Кошачий череп дергался подобно детской погремушке.
— Суть ваша — грех! Тьма пропитала души! Жадность и алчность захватили разум. Гордыня страшная объяла сердце, а похоть — чресла. Опомнитесь, твари низменные! Вспомните о пламени сжигающем, об огне адском, что болью грехи выжигает. Покайтесь перед теми, кому недодали, кого обидели, осиротили, обескровили. Ибо час расплаты близок. Уже слышится повсюду яростный вой! Горят трубы ангельские!
На миг в трактире воцарилась мертвая тишина, а затем зал взорвался от хохота!
— Ну, ты даешь, старый Хрыч, — рассмеялся гоблин у стойки, — на вот, остуди "трубы ангельские".
Хмыкнув, нелюдь бросил к ногам горе-проповедника медную монетку. Остальные посетители мигом подтянулись. Жупель не остался в стороне, довольно улыбаясь, контрабандист швырнул два медяка. Равнодушными к речи остались только орк-вышибала да владелец заведения.
Гоблин поспешно упрятал молитвенник, бросился на колени и принялся собирать деньги. Получалось у него плохо. Монетки прыгали в трясущихся руках, проскальзывая между кривыми пальцами.
— Помоги, Боже, помоги, — причитал нелюдь.
То ли Светлый Владыка и впрямь решил на миг бросить все свои дела, забыв про войны, мор, козни еретиков, мучения святых и прочие беды, дабы помочь несчастному гоблину, то ли тот сам, при упоминании Святого Имени Его, нашел в себе необходимые силы, но вскоре все монеты оказались собраны.
Стремясь не рассыпать добычу, нелюдь поспешил к стойке.
— Три стопки кваказябки! — потребовал гоблин.
Трактирщик тоскливо крякнул, видимо, правоверный посетитель успел ему порядком поднадоесть, однако, потянулся к бутылке с вожделенной выпивкой. Не потрудившись взять чистый стакан, Хрюндук заполнил кваказябкой собственную недопитую стопку и протянул её гостю. Гоблин с всё ещё трясущимися руками принял сосуд и, умудрившись не расплескать, залпом выпил.
— Ещё! — потребовал гоблин.
Стопка заново наполнилась, и тут же по новой опустела. "Проповеднику" чуть полегчало. Лицо стало менее бледным, руки перестали трястись, но взгляд остался таким же безумным.
— Закусь хоть закажи! — пробурчал Хрюндук.
— Что же тебе, грешник, жалко до ближнего твоего куска хлеба!? — воззвал гоблин, — когда в могиле сырой и холодной черви могильные будут выедать глаза бренного тела твоего, разве не захочет тогда душа твоя, томящаяся в огне, спастись?
Глаз трактирщика задергался.
— Подавись, скотина! — сказал он и поставил на стол плошку, заполненную какой-то мутно-серой гадостью, — всё равно выбрасывать.
Гость поспешил воспользоваться невиданной щедростью хозяина и начал поспешно уплетать угощение руками, так как подать ему ложку никто не удосужился. Впрочем, гоблин особо не расстроился и, пересчитав остатки медяшек, заказал себе ещё стопку кваказябки.
Жупель решил не отставать от нового посетителя и, взяв графинчик, разил нам ещё по одной. Мы выпили. Горло заново прожгло, горечь была, хоть лучину подноси, но спустя мгновение кваказябка мирно заплескалась в желудке, и по телу прошла приятная волна расслабления.
— Что это за чудак? — спросила Люция, указав на "проповедника".
Жупель благодушно улыбнулся.
— Его зовут Хрыч! — улыбнулся он, — местное пугало. Обычно он весь день торчит на главной площади и пророчествует о конце света, пришествии ангелов, вторжении демонов и всей прочей ерунде. Хотя чаще он просто закидывает всех прохожих комками грязи и получает по мордасам от тех, кто недостаточно прыткий, дабы увернуться от его бросков, но достаточно шустрый, чтобы его догнать.