— Всё чисто!
Кхмыря удовлетворенно кивнул и ускорил шаг. Он был уже близок к цели, когда одна из ближайших дверей вдруг резко отворилась. Чиновник аж подпрыгнул от неожиданности!
— КУ-КУ!!! — воззвал из-за двери безумный голос.
В следующий миг на спину Кхмыри вдруг набросилась едва заметная тень. Бедолага-советник попытался развернуться, но прыти ему не хватило. Чиновник отчаянно захрюкал. Солдаты, до этого яростно оберегавшие господина, отнюдь не поспешили ему на помощь, вместо этого они гордо выпрямились по стойке "смирно".
— Ку-ку! Попался! Попался! Ку-ку! — дико расхохоталась тень.
Кхмыря попытался улыбнуться.
— Да, Вы снова меня поймали, Ваше Величество, — произнес он.
"Ваше Величество!", — одновременно подумали мы с Люцией.
Странная тень обернулась на поверку вторым, встреченным нами за сегодняшний день, безумным гоблином. Выражением глаз король здорово напоминал Хрыча. На этом сходство между ними и заканчивалось. Король был облачен в роскошные, хотя и запачканные, камзол и брюки, расшитые золотыми и серебряными нитями. Чешуйчатый пояс и сапоги монарха отливали приятным серо-зеленым цветом натуральной василисковой кожи. Съехавшая на один глаз корона сверкала золотом.
К моему немалому удивлению, своим телосложением король нисколько не напоминал Кхмырю или статуи своих предшественников в приемном зале. Правитель, подобно Жупелю, был невысок, но худ и жилист. Щеки короля не заплыли жиром, и ни второго, ни тем более третьего подбородка, как у советника, здесь даже не намечалось.
— Теперь ты водишь! — радостно захлопал в ладоши правитель, — догоняй!
— Я бы с удовольствием, Ваше Величество, — произнес Кхмыря, — но, боюсь, мне необходимо срочно переговорить с гостями Вашего славного города.
Глаза короля радостно засверкали.
— Гости! Какие гости?! — радостно завопил он и, развернувшись, увидел Люцию, — вот это ТИТЬКИ!
Принцесса задохнулась от возмущения, но слова были только началом. В два ловких прыжка король преодолел разделяющее их расстояние и набросился на девушку. Люция попыталась отстраниться, но король оказался на удивление ловок. Без труда увернувшись от пощечины, гоблин схватил девушку своими грязными лапами!
У меня потемнело в глазах. Рука потянулась к топору, но её в тот же миг перехватил Жупель.
— Не надо! Иначе живыми нам не уйти. Короля трогать нельзя, — сказал контрабандист, — он больной! Что с него взять?! Сейчас успокоится!
Искра гнева промелькнула и затухла, уступив место подлому и циничному разуму. Лестно было осознать себя храбрым и благородным рыцарем, без оглядки бросавшимся в бой за честь дамы, невзирая на количество врагов, но таковым я уж точно не являлся. Разве что в собственных мечтах.
— Отцепись! — рявкнула Люция, между прочим, забывшая добавить к фразе своё любимое: "ты, грязная тварь!".
К удивлению, гоблин послушался.
— А разве меня не должны представить, как подобает?! — удивленно спросил он, на миг замерев.
Один из стражников поспешил набрать в легкие побольше воздуха, а затем громко изрек:
— Повелитель всея Гадючьих Топей, Властелин града Гадюшника, Хозяин Западной Василисковой Ямы, Властелин северной кристальной поляны, гроза всех эльфов, монарх и благодетель каждого гоблина, Его Величество — Квасик Четырнадцатый!
Мы поклонились. Король дико рассмеялся и затанцевал вприсядку.
— Молодца! — улыбнулся он, — а теперь давай назови мои качества. Это мне особенно нравится.
Стражник тяжело вздохнул.
— Его Величество есть правитель — Великий, Мудрый, Достопочтимый, Добрый, Красивый, Честный, Благородный, Справедливый, Непобедимый…
Квасик, одобрительно кивая, направился к нам с Жупелем, и, протянув руку для пожатия, произнес:
— Очень приятно, я — король гоблинов.
От нелепости происходящего даже привыкший ко всему Жупель растерялся. Машинально пожав руку своего повелителя, гоблин представился:
— Восхищен, Жупель — контрабандист.
— Контрабандист? — переспросил король.
— Да, но честный слуга Вашего Величества.
— Молодец.
Король одобрительно похлопал Жупеля по плечу и направился ко мне.
— Англир — светлый брат, — объявил я.
— О! А ты лечишь запоры? — заинтересовано спросил король.
Мне едва не сделалось дурно.
— Нет, моя специальность — исцеление рассудка! — поспешил отбрехаться я.
Это было правдой. В глазах народа, будь-то городские или сельские жители, светлые братья были исключительно лекарями всякой хвори. Согласно церковному уставу, мы не имели права венчать молодых, собирать церковную десятину, отпевать, заниматься проповедями и всем прочим. Для этого существовали более достойные старшие чины: монахи и инквизиторы. С другой стороны, всем было известно, что любая хворь служит следствием, а не причиной. Вся тьма идет к человеку из души, которую, словно черви, поедают пороки. И если не просветить невежественного, не внушить ему заветы Творца, то даже самая искренняя молитва дарует лишь временное облегчение. Другими словами, если хочешь похудеть — нечего жрать в три горла, а потом просить исцеления, лучше бегай по утрам.