Эберрон. Дело о...
Меня зовут Давиен д’Эстальду, и я неудачник.
В ночь, когда я родился, у луны, отвечающей за удачу, случилось затмение. Наемный астролог, по традиции приглашенный к новорожденному, наплел всякой ерунды про господство свободной воли и творца собственной судьбы, получил свою плату и уехал. А я остался неудачником.
Начать с того, что я родился рыжим. Моя мать, четвертая дочь чистокровных Фиарлан, выданная в младшую ветвь дома для улучшения породы, была, понятное дело, не в восторге. Рядом с ее безупречными косами цвета чистого белого золота мои медные кудряшки выглядели вопиющим нарушением приличий. Не самый обычный цвет для эльфов, хорошо хоть, в остальном я от своей расы особенно не отличался. По крайней мере, тогда.
Так или иначе, второму наследнику клана Эстальду был нужен сын, и он у него появился, остальное было не так уж и важно.
Мои родители… их можно было понять. Жизнь эльфа, за редким исключением – это череда условностей, традиций и негласных законов, вот они и относились ко мне… традиционно. Отец меня не то, чтобы не любил, скорее не замечал, вечно занятый делами Дома и политикой. Мать была в высшей степени достойной матерью и женой, и довольно об этом.
Конечно, даже у простонародья семья не состоит только лишь из родителей и детей, а включает в себя много поколений, живущих вместе и связанных родственными узами. Что уж говорить о Великих Домах – сотни и тысячи существ разных возрастов, полов, и иногда даже разных видов, объединенных сложной системой взаимоотношений и связей. Иногда мне кажется, что до того, как пойти в Академию, я только и делал, что заучивал наизусть историю и генеалогию Великого Дома Фиарлан и младших его ветвей, представляя себе огромное дерево со множеством отростков, на которых нашлось место и мне. Место не самое последнее, но и от первого далековато, где-то в середине. Главное, что когда мне пришло время покинуть родовое поместье и отправиться в Шарн учиться, я твердо знал это самое место, а так же то, каковым оно будет в дальнейшем. Как я уже говорил, для эльфов традиции многое значат – зачастую вся будущая жизнь предопределена еще до рождения.
Родители, без сомнения, хотели, чтобы я выучился Искусству. Задатки у меня были весьма неплохие, а поэзия, музыка или живопись живет у любого эльфа в крови, и было бы вполне естественно войти в гильдию Искусств и Ремесел в качестве полноценного члена Дома.
Выбирая свой путь в Академии, я в первый раз неприятно удивил своих родителей. Мне было восемнадцать, я провел полдня в Городе Башен и, как все юнцы в этом возрасте подверженный мимолетным порывам, захотел стать боевым магом. Мечты о том, как я стану героем Последней Войны, захватили весь мой разум, и я лишь отчаянно боялся, что Война успеет кончиться до того, как я стану настоящим магом, и на мой век не хватит боев. Забегая вперед, скажу, что Войны хватило мне на двадцать лет, и я сыт ей по горло.
Довольно быстро оказалось, что романтики в боевой магии нет ни капли, а есть изнуряющие тренировки, бесконечные теоретические расчеты и задачи, частые провалы и редкие, по большей части случайные, успехи. Последняя Война жрала всех без разбору, нехватка специалистов нашего профиля была огромной, и выбрасывать из Академии плохо обученного боевого мага значило обречь его на гарантированную смерть. Преподаватели не жалели ни себя, ни, тем более, нас, пытаясь всеми способами повысить наши шансы выжить. Тогда я этого не понимал, и, естественно, никакой благодарности к наставникам не испытывал, скорее, наоборот.
Поскольку я, подобно всем юнцам, был еще и упрям как тролль, даже когда порыв улетучился и стало ясно, во что я ввязался, повернуть назад было уже решительно невозможно. Боевая магия стала моей судьбой.
Годы ученичества вряд ли были самыми счастливыми в моей жизни, но, по крайней мере, о них я никогда не жалел. Академия находилась в Шарне, и это объясняет все; кто хоть раз был в Городе Башен, тот поймет меня, а кто не был – тот не поймет никогда. Первая дружба, первая любовь, первая драка, первые успехи – все это связано с Академией Дома Фиарлан и с Шарном. Город Башен изменил меня, и то, что раньше казалось незыблемым и непогрешимым, стало все чаще и чаще подвергаться сомнениям. Юность – пора свержения устоев и опрокидывания пьедесталов. Я не был исключением. Будучи одним из первых в учебе, я не мог и не хотел понимать, что мое истинное место было и осталось в середине, и никак не зависит от того, каким хорошим магом я стану, выйдя из Академии. Наследник правящего клана Дома мог быть бездарем, а мог быть гением, это не играло ровным счетом никакой роли, он все равно был первым. Это меня бесило, и я, как свойственно всем молодым дуракам, начал совершать глупости.
Началось все, пожалуй, с Испытания. Как известно, каждый принадлежащий к Дому проходит его, точное время и содержание Испытания никому не известно, но обычно большинство к совершеннолетию уже переступает этот порог, отделяющий избранную кровь от всех остальных. Как правило, каждый, когда приходит его время, уверен в том, что его кровь проснется. На практике Испытание с положительным результатом проходит в лучшем случае каждый сотый. Конечно, если Испытание не отметило претендента маркой, это вовсе не значит, что в нем нет крови драконов, она может проснуться позже, но вероятность этого ничтожно мала.
Я, разумеется, завалил Испытание, оставшись непримечательным рыжим мальчишкой из захудалого младшего клана. Из трех сотен учеников Академии марку носило всего два десятка, и конечно же, мне повезти не могло, но я все равно целую ночь рыдал в подушку от обиды на несправедливость мира. На следующее утро я почему-то решил, что терять мне больше нечего.
Последующие несколько лет я был сущим чудовищем. Недели не мог прожить без драки или глупых демаршей, хамил преподавателям, устраивал скандалы, не сходился ни с кем из сокурсников. Почему меня не выгнали? Ответ прост, и я его уже неоднократно его называл – мое положение было все же не столь низким, чтобы это можно было сделать без последствий, к тому же, я очень редко переступал порог дозволенного. И в довершение всего, я был талантлив.
Многим дисциплинам мы учились вместе с другими учениками, таковой была, например, практическая магия. На одном из занятий нам рассказали, как призывать к себе фамилиаров, магических существ, связанных с хозяином особого рода мистической связью. Выбор фамилиара зависит от характера и склонностей хозяина, а так же от того, насколько далеко он готов зайти в своем желании быть не как все. Подавляющее большинство магов останавливают свой выбор на кошках, воронах, крысах или их более типичной местной разновидности. Милая зверушка проживает с тобой всю твою жизнь, способна выполнять несложные команды, общаться и делить с хозяином его радости и горести. Для магов, одиночек по натуре, близкое живое существо необходимо, а уровень интеллекта, в сущности обычного животного, не помеха – в конце концов, для мага средний человек не выглядит сильно умнее. Впрочем, для тех, кому хочется большего, есть другие варианты, сопряженные с большими затратами и не очень безопасные, но зато не в пример более интересные.
На следующий день половина курса пришла на занятия с фамилиарами. Кошки, крысы, жабы, вороны и попугайчики. От всех этих пушистых тунеядцев меня тошнило, а мысль о том, чтобы завести себе такого же и вовсе приводила в ужас, к тому же, ничего пошлее кошки я и помыслить себе не мог. Мои сокурсники были противоположного мнения, все, кроме одной. Энейя Эллоренти д'Фиарлан, племянница Барона Дома, пустоголовая, но безобидная девица божественной красоты и обладательница самого дурного вкуса из всех, что я видел, заявилась в Академию с маленьким, сияющим шариком теплого света над правым плечом. Существо с иного плана вместо банального котенка – который, если быть честным, подошел бы ей куда лучше, – произвело именно тот эффект, на который и рассчитывалось. Вся Академия говорила об этом три дня, сокурсники давились от зависти, а я решил, что это вызов моим магическим талантам. Я стащил в библиотеке книгу с ритуалами вызова экстрапланарных существ, весьма неплохо иллюстрированную, к слову, дождался подходящего расположения лун и совершил одну из самых больших ошибок в своей жизни.