Пол взял алхимика во вторую руку и вынес из подвала. Ксанрос блаженно улыбался и пускал пузыри. Варфоржед опустил алхимика на относительно чистый участок пола и снова повернулся к кобольдам.
– Давайте, проваливайте, и быстро. Главаря вашего тут оставите, я его страже сдам, а вас чтобы тут не видели больше никогда.
Кобольды шумно подобрали тех, кто не мог идти самостоятельно, сбились в стайку, и, с опаской поглядывая на Пола, начали пятиться в сторону леса.
– От-сту-па-ем! – скомандовал любитель переговоров, и банда кобольдов, отчаянно вереща, за несколько секунд растворилась в лесу.
Через два часа туда же ухромал и главарь, лишившийся штанов и при каждом шаге потирающий спину в области хвоста. Больше всего его занимал один вопрос – если варфоржед сегодня уже его отлупил, то будет ли это делать дедушка, в прошлом предводитель одной из разбойных межрасовых шаек, а нынче почтенный и уважаемый ювелир, а так же большой друг алхимика Ксанроса?...
Когда по мостовым, все еще раскаленным яростным южным солнцем, поползли первые неуверенные тени, а старинные галифарские часы на ратуше отбили четыре раза, перед свежевыкрашенными воротами Сыскной Гильдии остановился маленький одноместный экипаж, запряженный двумя белоснежными длиннохвостыми талентскими пони. Внешний облик экипажа многое мог сказать о владельце – вычурные ручки, новомодные рессоры, позолоченная резьба на дверцах и мягкий бархат занавесок выдавали человека, склонного к повышенному, возможно даже излишнему, комфорту и неумеренной роскоши. Кучер, гномский юноша, одетый опрятно и под стать экипажу, открыл дверцу и замер в почтительном глубоком поклоне. Чуть опираясь на руку кучера, по откидным ступенькам спустился весьма примечательной наружности пожилой халфлинг.
Бархатный халат с золотой вышивкой, остроносые, чуть загнутые вверх мягкие туфли, белоснежный кружевной воротничок, покрытая замысловатыми узорами жилетка с кармашком, свободные широкие штаны, тонкие шелковые перчатки восхитительного лилового цвета и изящная тросточка привлекали бы к себе внимание, даже принадлежи они самому заурядному человеку. Однако приехавший в экипаже господин вовсе не был заурядным. Почтенные его седины были крепко надушены и заплетены в тонкие косички, в свою очередь переплетенные между собой. Лицо, располагающее и обаятельное, также не обойденное вниманием искусного цирюльника, дышало гармонией с этим прекрасным миром. При ходьбе он опирался на тросточку, что добавляло ему достоинства и степенности, выгодно отличая от иных представителей его народа, известных определенной суматошностью и излишней порывистостью движений.
Почтенный халфлинг удовлетворенно оглядел забор, парящие светильники и аккуратно подстриженные кусты, а затем направился к дому, где его уже встречали.
Несомненно, это был никто иной, как господин Шавен Холишарп, уважаемый гражданин Оскилора, почетный член цеха ремесленников и, в течение долгих лет, сотрудник Сыскной Гильдии, ныне на пенсии.
– Я очень, очень рад вас видеть. Времена нынче настали переменчивые. Кто знает, как оно повернется, – господин Шавен поуютнее устроился в кресле и пригубил вина. – Здоровье Его Милости. Чудесная лоза, эльфийское медовое, в самый раз по такой жаре. Я, признаться, не думал, что вы приедете так быстро, хотя, несомненно, надеялся. Здесь давно, давно нужна свежая кровь. Нориан, мой добрый друг… Он так внезапно уехал. Разумеется, я делал все, что в моих силах… но ведь я всего лишь ремесленник, да и здоровье уже не то. Все, что нужно скромному халфлингу в моем возрасте, это маленькая, уютная норка в тихом городке. К слову, непременно загляните ко мне в гости, я приглашаю. Вы просто обязаны увидеть мой цветник, юноша. Что может быть приятнее, чем маленькая норка среди цветов, – господин Шавен рассмеялся добродушным, уютным смехом. – Конечно же, по мере сил, я старался поддерживать имя и престиж Дома, но это слишком, слишком тяжелое бремя. Вы молоды, и я с радостью уступаю вам эту почетную обязанность.
– Господин Шавен, за последнее время здесь случилось еще что-то… о чем вы не упомянули в отчетах? – осведомилась Кианна, играя хрустальным бокалом. Вино и впрямь было неплохим.
– Ах, ну что вы. Что в нашей тихой провинции может случиться. Вы ведь о том, что происходит у Денеит, верно? Нет, увы, я совершенно не представляю себе причин, побудивших их начать столь бурную деятельность. Через несколько дней в городе будет большая ярмарка, и насколько мне известно, их люди задействованы в охране… но вряд ли это побудило их перестроить здание и согнать сюда такую армию. На вашем месте я был бы осторожен с ними, ведь их подход к делам отличается некоторой… ограниченностью.
– А в самом городе? – Кианну определенно что-то беспокоило.
– В городе? – озадаченно переспросил халфлинг и нахмурился. – Нет, совершенно ничего. Все как обычно, прекрасно. Никто не пропадал, не буйствовал, не выигрывал и не проигрывал больших сумм денег, не сообщал о стоящих внимания преступлениях, и даже не заводил пикантных романов. Напротив, урожай в этом году обещает стать невиданно богатым, а судя по всеобщему благостному настроению, плодородие вскорости коснется не только полей и садов, но и… хе-хе… юных дев. Люди, – господин Шавен со значением поднял бокал, словно стоял за кафедрой в Академии, – люди устали от Войны и хотят любить. Любить, создавать семьи и процветать. И за это, безусловно, стоит выпить.
Спустя полтора часа господин Шавен покинул представительство Гильдии и, пребывая в еще лучшем расположении духа, нежели до визита, отправился домой. «Маленькая, уютная норка» с готовностью встретила хозяина журчанием фонтанчиков, благоуханием сада и тремя юными эльфийскими горничными, чьи нежные заостренные ушки, огромные глаза, чуть приподнятые аккуратные носики и стройные ножки привели бы в восторг самого закоренелого циника.
– Ах, Розочка, Лилия… – расчувствовавшись, господин Шавен промокнул глаза уголком платка и ущипнул ближайшую эльфку за прелестную округлость пониже спины. – Я так рад быть дома. Что может быть приятнее… чем маленькая норка среди цветов.
Йон Прунис, отрекомендовавшийся специалистом по международным торговым операциям, выглядел в лучшем случае на магазинного приказчика. У него бегали глазки, дергалась щека, и даже неискушенному в вопросах человеческой психологии варфоржеду Полу было кристально ясно, что Прунис, как минимум, не договаривает. А точнее, врет как сивый мерин. Что, в сущности, было для клиентов Сыскной Гильдии совершенно обыденным делом.
– Склад, значит, тут у меня. Охраняемый. Тому, значит, два месяца, как я из Шарна приехал, ну и привез. Охрану привез. Солидные люди продали, не то что там… на базаре всяком. Сказали, новейшие технологии. Как, значит, в банках дварфийских.
– Что вы привезли, расскажите подробнее, – Эш снова сидел за конторкой и записывал, только на этот раз в комнате присутствовали остальные агенты.
– Их и привез. Крысюков, значит.
– Крыс?!
– Ну да, крысюков. Сторожевых. Когти вот такие, зубы вот такие, – Прунис показал нечто, смахивающее на крокодила-переростка. – Глаза красные, страсть. Сказали, что, значит, если кто на охраняемый склад полезет, то, значит, ноги ему были и не нужны, – нервный смешок торговца никто не поддержал. – А чтобы они, значит, хозяев случайно не погрызли, мне дали амулет защитный. Вот.
Эш повертел в руках металлическую подвеску с остаточной магической аурой и передал дальше, Джастину. Даже если это и было амулетом, защищающим против крыс с «вот такими» зубами, сейчас оно уже не работало. Очень частый вид мошенничества, направленный на доверчивых провинциалов. Почти гарантированные деньги. Амулет исчез в поясной сумке ремесленника.
– Поначалу все путем было. Крысюки, значит, сторожили. Хорошо сторожили, ни единой кражи за все время не стряслось. А тут прибегает ко мне сегодня приказчик мой, аж трясется, рука в крови вся, и три пальца будто ножом срезало. Говорит, зашел на склад, а эта зверюга на него из темноты как бросится, и за руку – хвать! Он крысину по лбу амулетом звезданул и деру, еле успел за дверь выбежать. Вот, значит, какое дело.
Специалист по торговым операциям замолчал, выжидающе глядя на Эша за конторкой.