– Уважаемый, – вмешался Леон, – а причем здесь мы? Это дело Дома Вадалис, разве нет?
Прунис поерзал на стуле и отвел глаза.
– Тут это… нюанс есть.
– Дом Вадалис не будет заниматься магически измененными животными, не сообщив при этом местным властям. Мне кажется, – Кианна вежливо улыбнулась Прунису, – наш клиент хочет, чтобы дело осталось тайной для официальных лиц.
Торговец едва заметно кивнул.
– Так чего вы от нас хотите? – Эш перехватил инициативу, видя, что Тереза открыла рот и хочет что-то сказать.
– Что угодно делайте, но чтоб я, значит, завтра мог на свой склад зайти и живым оттуда выйти. И чтоб ни одна живая душа не знала, что на складе когда-то были крысы. Денег заплачу по факту, смотря сколько от товара и от склада останется, а то знаю я это, приду, а там головешки одни. Насчет контракта вон стряпчий мой все обговорит. Деньги, значит, конфиденциальность, то-се. Не на базаре всяком.
Джастин и Кианна переглянулись и пожали плечами. Клиент всегда прав, престиж Дома, и прочая, и прочая.
– Так сколько, говорите, было крыс, уважаемый? – осведомился Пол у собравшегося уходить Пруниса.
– Крыс-то? Две было. И сейчас, поди, две, что им сделается-то, тварям этаким. Наплодиться-то они не могли, потому что самцы оба, да и сдохнуть сами тоже, видать, не сдохли.
– Две, значит, крысы, – задумчиво протянул Пол, когда дверь за Прунисом и его стряпчим закрылась. Любимое словечко торговца оказалось заразительным. – Надо идти вшестером.
…Джастин морщился и потирал здоровенный, во всю руку, кислотный ожог. Кианна, заметно пошатываясь, чистила рапиру, целиком испачканную в ядовитой черной крови. Рядом, прислонившись спиной к стене, сидел Леон, в кольчуге и с палицей, сильно израненный и обожженный. Эш дрожащими и непослушными после такого количества боевых заклинаний руками пытался оттереть с лица вонючие, липкие ошметки. Тереза, опершись на дверной косяк, меланхолично вертела за хвост крупную, размером почти с собаку, дохлую крысу с жестким мехом тускло-кирпичного цвета и тонкими, длинными иглоподобными зубами. Крыса задевала за косяк роговыми наростами, которые торчали у нее из шеи, спины и суставов лап. У самой Терезы было расцарапано левое бедро, а куртка шипела и дымилась в тех местах, куда попала кислота.
– Две, значит, крысы, – повторил Пол, оглядывая кучу крысиных останков. Куча доставала ему до пояса. Он пнул ее ногой и повернул к Прунису голову с ничего не выражающими адамантиновыми заклепками на месте глаз. – Самцы.
Прунис сглотнул.
– Вам заплатят. Вы… всех убили?
– Тех, что были на складе, да, – Кианна отвлеклась от своего оружия. – Они устроили гнездо между дальними полками. Такое впечатление, что они только жрали и… размножались. Ваши две, – она кивнула в сторону терезиного трофея, – сожрали у вас половину склада и очень выросли. Остальные не успели. Мы надеемся, что не успели. В стене была дыра. Несколько штук могло сбежать.
Прунис снова сглотнул и побледнел.
– Нужно сообщить в магистрат, – Тереза отлепилась от косяка, подошла к торговцу и угрожающе нависла над ним. – Они ядовитые. В городе может начаться эпидемия. Подумайте, что будет, если такая тварь, – она сунула крысу Прунису под нос, тот отшатнулся, и его чуть не стошнило, – например, нападет на ребенка.
– Конфиденциальность! – взвизгнул специалист по торговым операциям, теряя остатки достоинства. – Контракт!
– Если вы этого не сделаете немедленно, это сделаю я, – полуорка закинула крысу на плечо и направилась к воротам, выходящим со складской территории на городскую улицу.
Пол быстрым шагом двинулся за ней, а Кианна бросилась успокаивать бьющегося в истерике клиента.
В нескольких сотнях футов от склада Йона Пруниса, в грязных подземных катакомбах одна очень голодная крыса грызла канализационную решетку. Решетка была новая, из хорошей толстой стали, но она поддавалась.
Крыса хотела найти сначала еду, а затем самку. Квалифицированный специалист Дома Вадалис, если бы ему довелось узнать о желаниях этой крысы, пришел бы в крайне возбужденное состояние сознания, и прочел бы целую лекцию о том, что у мутантов обычно весьма заторможен инстинкт размножения, вследствие чего потомство плодится довольно редко и неохотно.
Но крыса не знала об этом. Она хотела найти самку.
Пользуясь тем, что мой собеседник отвлекся, раскуривая трубку, я украдкой протер глаза. И без того тяжелые, под стать мясистому красному лицу веки Викнана Элморна опухли еще сильнее. Уже неделю как меня мучила страшная бессонница. После двойной дозы снотворного мне удавалось заснуть, но беспокойный полубред, какой бывает у тяжело больных или раненых, отдыха не приносил, напротив, с утра я просыпался еще более уставшим и разбитым, чем вечером.
Я перебрал множество версий, начиная от предположения о том, что на самом деле все человеческие мужчины так себя чувствуют, до акклиматизации и побочных эффектов полиморфа. Ничего не помогало. Я пил стимуляторы, каждый из которых даже эльфу стоит нескольких лет жизни, с безумным трудом концентрировался на заклинаниях и продолжал жить интересной жизнью ювелира Элморна.
Мой собеседник наконец одержал победу над трубкой и повернулся ко мне.
– Вик, – он от души хлопнул меня по спине. Дней пять назад я бы дернулся, а сейчас, похоже, начал привыкать к манере общения местной деловой элиты. – Друг мой, деньги правят миром, а мы с вами правим деньгами.
У меня было свое мнение, но Викнан Элморн ухмыльнулся, оценив шутку, и кивнул.
Мы сидели в приемной Нотариальной Гильдии и ждали своей очереди. Одна из милых местных традиций. Если ты хочешь попасть в какое-то, хоть немного считающееся официальным, место, ты обязан предварительно записаться, получить номер, затем прийти в назначенный день, отсидеть положенную очередь вместе с остальными везунчиками, затем наконец-то получить разрешение посетить чиновника, и с некоторыми шансами удовлетворить свое требование или просьбу. Разумеется, все продавалось – и номер, и место, и благосклонность официального лица. Поскольку времени на такие визиты уходило много, те, кто часто сидел в очереди, становились своего рода завсегдатаями. Традиция. Часто посещение, например, магистрата, было всего лишь поводом для встречи с кем-то из своих деловых партнеров в традиционной обстановке. В Бреланде дела принято обсуждать в трактире, в Зиларго – сидя в очереди. С какой-то стороны, так даже удобнее.
– А вами правит Триумвират, – добавил еще один посетитель Гильдии, высокий тощий алхимик со следами безудержного пьянства на физиономии.
– Триумвират! – мой собеседник стукнул кулаком по скамье. – Триумвират скоро подавится своими налогами, помяните мое слово. Хватит, натерпелись от них, кровососов. Не будь я Хорт Страйфлафер, городской советник.
– Языками-то чесать, господин советник, все горазды, – не унимался алхимик. – Вам-то на пятый срок скоро, вот вы и выступаете. А честных граждан как обирали, так и будут обирать. Чтобы с Триумвиратом за налоги торговаться, надо денег иметь полный карман, а у нашего мэра что? Тьфу, Тресту на один зуб.
Очередь в целом была согласна. Я промолчал. Ювелиры, конечно, изрядно преувеличивали размеры своих убытков, но налоги Триумвират, союз трех крупнейших и богатейших городов Зиларго, управляющий страной, действительно собирал непомерные, особенно с городов, в состав Триумвирата не входивших. Конечно, у налогов была обратная сторона: безопасность и надежность торговых операций, гарантируемая гласно департаментом безопасности страны, и негласно – Трестом, теневой составляющей Триумвирата, дорогого стоила. Так что, если вдуматься, то налоги на спокойное, безопасное и очень прибыльное ювелирное дело, к которому так или иначе имело отношение больше половины Зиларго, были вполне обоснованными. Однако несправедливость все же ощущалась.
– Вик, вот вы один, друг мой, здесь серьезный деловой человек, – Хорт, обиженный на аудиторию, снова повернулся ко мне в поисках поддержки. – Ничего, вот пройдет ярмарка, все по-другому запоют. Танцевать, танцевать, рук не отпускать, мне тебя не удержать, так выпьем же… – дурацкую халфлингскую народную песенку, исполняемую фальшиво, но от души, оборвал грохот распахнувшейся двери.