— Нет… мы с тобой оба понимаем, что этого не будет. Поэтому, теперь это твое дело. Я прошу тебя, мальчик мой. Аня — это самое дорогое, что было в моей жизни. Защити ее. Не бросай, как когда-то я не бросил тебя… — говорить ему становилось тяжелее, дыхание было прерывистым и он спешил сказать свои последние слова. — В конверте ты найдешь все флэшки и номера людей, которые участвовали в махинациях. И Эд… — он ненадолго задумался, но я уже примерно знал, о чем он меня будет просить. — Не бросай Аню, у нее никого не осталось больше. Спрячь ее. И желательно не в Москве. У этих парней руки длинные. Ты сам все поймешь, когда начнешь разбираться в замесе. Если она попадает к ним в руки, то…
— Можешь не объяснять, — я остановил поток его ненужных слов, все итак было понятно. Если играешь в большие игры больших дядей с пушками, будь готов поплатиться в любой момент, а возможно и головой… Я глянул на Аню. Куда же я теперь ее… не брошу… конечно, не брошу. Не такой я человек, чтобы слиться и бросить малышку по уши в… Хотя и окружающие могут быть другого обо мне мнения…
— Анюта, дочка, я люблю тебя… доверься Эду, он не подведет, никогда…
Голос Михалыча уже не звучал властно и строго, как обычно, из него выходили нотки жизни и окрас эмоциональной стороны разговора. Я знал его сильным и гордым, никогда не уступающим силе обстоятельств и не сдающимся, даже когда не видно выхода. Эти качества он привил мне, благодаря им я и стал тем, кто я есть…
После этих слов Михалыч вообще замолчал, лишь тяжело и шумно втягивал воздух через рот и издавал звуки, похожие на кряхтение. Аня не прекращала громкие стенания. Держала отца за руки, словно цепляясь за него, удерживая его в этом мире. Но, казалось, что все безрезультатно … Лицо за минуту постарело, побледнело и осунулось. Ему было больно, это выражало каждое движение мужчины, каждый вздох и взгляд. Он гладил дочь по голове, пытаясь успокоить и нашептывал добрые слова, того тихо, потому что силы покидали его.
Я понимал, но не хотел позволить себе поверить в безысходность, просто запрещал думать о плохом. Но за всеми переживаниями потерял концентрацию и растерял столь драгоценную фору перед преследователями. На приличном расстоянии, в зеркалах заднего вида, я начал замечать проступающие очертания джипов. Черт бы их… Вдалеке от нас ехали два гелика, и это был точно, не обман зрения, не моя разыгравшаяся фантазия. Они догоняли нас. Не знаю, как, но шансы оторваться и выйти без еще больших потерь, стремительно теряли свои позиции. Конечно, мы с хорошим отрывом неслись как подпаленные, держась указателей. Они не могли догнать, но все равно не отступали. Наступали на пятки, немного замешкаться и сбавить темп и все… Так час мы не протянем… Преодолев очередную горку и потерявшись из зоны видимости, я увидел еще один незаметный поворот и резко нырнул в него, резко вывернув руль.
Машину слегка занесло, но я справился выровняв руль, сразу углубился и потерялся в разветвленных улицах какого-то поселения. Скрывшись среди покосившихся от старости домишек, проехал насквозь и выехал на параллельную дорогу. Там приостановился. Видел как джипы, не заподозрив ничего, пронеслись на полной скорости дальше. Повезло… Они удалялись, а я медленно поворачивал обратно на главную дорогу. Выезжая, немного помедлил, надеясь сдержать расстояние. Первой мыслью было остановиться и сдать Михалыча врачам, прямо здесь, но, он словно прочитал мои мысли. Из последних сил выдавил из себя:
— Не глупи, парень. Если меня даже спасут, то все равно прикончат в первую же ночь в реанимации. Езжай, они уже далеко, никаких врачей, — грустно парировал он, не слушая ни меня, ни даже уговоры дочери, которая смекнув о чем мы, начала умолять ехать в больницу.
— Я выставлю охрану, если надо, сам буду тебя стеречь, — не сдавался я, подстрекаемый слезами Ани.
— Нет, если богу суждено меня забрать, то он все равно сделает это. Тем более люди, которым я перешел дорогу, не оставят меня в живых. Теперь их цель Аня… она наследница интересующих их бумаг.
— Кто? — коротко спросил. Михалыч помедлил, но все же нехотя ответил.
— Это… это Стас…
— Что за Стас? — абсолютно не въехал я.
— Тот самый, Эд. Я не знал… правда. Не думал… Не узнал… — он говорил с горечью, а я медленно понимал о чем речь. Стас… Его я победил на ринге много лет назад… и из-за него у меня были проблемы с законом, которые и помог решить Михалыч, взяв меня под крыло.
— Ты же знаешь…он не оставит все так просто. Аню нужно защитить, чтобы Стас не добрался до нее, — а я знал. Понимал…Воспоминания, как пленка из кинофильма пролетели перед глазами и я сжался, принимая его правоту. Серьезные люди, серьезные разборки, надо увозить Аню… Михалычу я уже не смогу ничем помочь. Увидев его рану в левом боку со множеством отверстий из которых сочилась кровь, даже мне стало не по себе. Осознание неизбежности для него и злость, охватили меня. Я зажмурился, чтобы не выдать горечь своего поражения. Но… да… Михалыч трезво оценил ситуацию. Он выбрал защиту дочери, вместо своей жизни. Я бы поступил также. И он прав… Только я не хотел сдаваться.
—Будь по твоему, я еду в Москву, но не сдаюсь. Мы успеем. Ты только держись, чуть чуть осталось. Мои люди уже в пути, врач тоже, — пытался я его убедить, украдкой вытирая воду, что лилась по лицу. Но скорее говорил это все себе и девушке, внимающей каждому моему слову. Я убью их… всех, сука, пристрелю… Как собак… И Стас… он пожалеет, что вернулся в мою жизнь и натворил столько зла…
Глава 4 Нервы на пределе
ЭД
Если ты переполнен ненавистью и яростью,
то лучше дать эмоциям выйти, чем они сожрут тебя изнутри…
Уже через полчаса в машине дышали только двое, всхлипывала одна, а нервничали мы оба. Целый час, мы ехали молча, каждый думал о своем и погружался все глубже в свои переживания. Я корил себя, что не смог уберечь и защитить. Девушка продолжала тихие рыдания, растирая слезы по лицу, но уже не кричала и не билась в истерике. Держала окровавленную руку старика и гладила его везде, где могла дотянуться, пытаясь этим проверить жив ли он еще, но… Аня была уже вся перепачкана кровью, с растрепанными волосами и похоже, что понимание ситуации покинуло ее. Ведь ее отец был мертв. Она потеряла все, жизнь привычная и понятная закончилась и изменений не избежать. А ещё я… Муж… Сам я не помнил свою настоящую семью, остался сиротой очень давно. Сознательная моя жизнь прошла в детдоме, а потом я посвятил себя боям по правилам и без. Дрался везде, лишь бы платили… Её же боль я разделял и понимал. Это ведь Михалыч… Мне он тоже не был чужим.
Теперь все случившееся сменилось для Анны, накатившей на нее апатией и отключением сознания. Когда отец перестал подавать какие-либо признаки жизни, Аня перестала рыдать и погрузилась в мир скорби, понимая что ничего не вернуть. Всю дорогу белокурая красавица смотрела в окно остекленевшим взглядом и все глубже увязала в грустных мыслях. Черт… плохо, очень плохо, а еще ехать и ехать. И самое ужасное, что я делал тоже самое, ненавидя ситуацию, жалея Михалыча, уговаривая себя не заводиться. Боль и желание мести уже съедали меня изнутри.
Аня потеряла отца, я лишился своего самого дорогого человека… И все безнаказанны, но это пока. Парни в машинах всего лишь пешки, исполнители, наемники. А мне нужен заказчик… пока не знаю точно, кто это, но я обязательно узнаю это. Михалыч дал мне наводку, назвал имя и причастность этого уничтожителя чужих жизней я обязательно выясню. Иначе зачем я столько лет работаю и помогаю разным госорганам… пусть теперь и мне помогут. Я не оставлю этого просто так. Только вот выберусь из этого дерьма и спрячу Аню. А потом…. Взглянул на маленькую фигурку, с поникшим видом и разозлился еще больше. Фантазия подкидывала образы расправы со Стасом и множеством его людей… я даже как-то расплылся в злой улыбке, ведь добравшись до него, тот пожалеет, что не сам сдох в этой машине.
— Эльдар? Что там? Где ты? — отвлекся я на входящий звонок.