В отличие от дикой природы, окружавшей наших предков, среда, в которой мы обитаем сегодня, способна дать нам очень немногое. Зачастую там, где мы живем, именно мы являемся самым богатым источником микробов. Ученые обнаружили, что, если мы въедем в только что убранный гостиничный номер, всего за несколько часов мы заселим его нашим набором бактерий. По выражению микробиолога из Ратгерского университета Марии Глории Домингес-Белло, в джунглях место колонизирует нас, а в городе мы колонизируем место. Микробный баланс оказался полностью сбит. И, что еще хуже, мы сами стали крайне обедненным источником микробов.
В прошлом, когда рождался ребенок, он появлялся на свет без всякого стерилизующего мыла и антибактериальных ванночек. Он проходил через родовой канал, после чего его принимали руки (нестерильные, без перчаток) другого человека. Никто не кидался мыть его и не уносил от матери, чтобы уложить в пластиковую клетушку. Но мы, рожденные в Пастерову эпоху, вступаем в жизнь в обстановке тотального микробного недостатка. Трудно не согласиться, что в определенной степени чистота, конечно, спасает новорожденных и их матерей от инфекций. Но, как и во многих других сферах жизни в XXI веке, неумеренная тяга к чистоте нарушает исторически сложившееся микробное равновесие.
Первые минуты жизни играют важнейшую роль в формировании нашей микробиоты. Если ребенок рождается естественным путем, через родовой канал, он сталкивается с обитателями микробиоты материнского влагалища, которая менялась на протяжении всей беременности, готовясь к моменту рождения. Нередко к этим первым микробам-колонизаторам примешиваются и микробы из материнского кишечника, попадающие сюда при нормальном контакте с фекалиями. В результате кожу и рот ребенка (а следовательно, и его пищеварительный тракт) заселяет тот же набор микробов, который с незапамятных времен представлял собой естественную первую бактериальную ванну. Этот особый «микробный коктейль» обеспечивает богатую, разнообразную и хорошо отлаженную палитру функций, поддерживающих пищеварительную, иммунную и прочие системы ребенка в первые недели, месяцы и годы жизни.
Дети, рожденные путем кесарева сечения, сначала контактируют не с представителями вагинальной и кишечной микробиоты, а с микробами кожи медицинского персонала и своих родителей, а также с микробами, населяющими больничную среду. В итоге младенцы приобретают совершенно иной базовый набор микроскопических компаньонов. Люди все чаще выбирают именно этот путь появления на свет своих детей. В Соединенных Штатах сорок пять лет назад кесарево сечение делали всего 5 % рожениц. Менее чем за двадцать лет их доля достигла почти четверти. В некоторых странах Латинской Америки она взлетела почти до половины. Разумеется, есть случаи, когда данная операция необходима, но чаще кесарево сечение выбирают по желанию.
Популяции микробов, приобретенные при рождении, остаются с нами на многие месяцы, а то и годы. Домингес-Белло утверждает, что с полной уверенностью может сказать, как был рожден четырехнедельный грудничок, исследовав состав микробов в образце с его подгузника. И через год, как говорит она, мазок, взятый с кожи ребенка, достоверно укажет, был он рожден естественным путем или нет.
Даже у детей, прошедших через родовой канал, микробное наследие совсем иное, чем прежде. Исследования показали, что современные матери, сами имеющие обедненный состав микробов, не способны передать детям устойчивую микробиоту.
Но и те микробы, которые достались нам по наследству, тоже под угрозой. В США врачи назначают около 258 млн курсов антибиотиков, то есть примерно восемьдесят человек из ста принимают антибиотики. Каждый год! Причем очень часто речь идет об антибиотиках широкого спектра, которые действуют на многие типы бактерий сразу. Такая массированная атака хороша, если врач не знает, какая именно разновидность бактерий является возбудителем заболевания, и решает истребить их всех с помощью фармацевтического огнемета. Жертвами антибиотиков становятся не только болезнетворные микробы. Под удар попадают и вполне невинные сторонние наблюдатели, многие из которых эволюционно приспособлены к жизни в нашем кишечнике, – и однажды утратив, нам очень трудно их вернуть.
Безусловно, есть немало случаев, когда назначение антибиотиков – необходимая мера. Но не всегда это так. В Швеции частота назначения антибиотиков составляет около 38 курсов на каждые сто человек в год, и вроде бы без каких-либо пагубных последствий таких «малых доз» для жителей. (Вероятно, некоторые даже скажут, что отсутствие антибиотиков идет им на пользу.) Антибиотики не способны помочь ни на йоту при любых недомоганиях, вызванных вирусной инфекцией, – а именно они становятся наиболее частой причиной обращения к врачу в сезон простуды и гриппа. Действие антибиотиков основано на том, что они разрушают стенки бактериальных клеток, блокируют механизмы их восстановления или еще каким-либо образом вмешиваются в специфическую жизнедеятельность бактерий[23]. Прибегать к этим препаратам в расчете победить вирусную инфекцию – все равно что использовать, скажем, криптонит против летучих обезьян из страны Оз. Прием антибиотиков при вирусном заболевании может сделать наш организм более уязвимым для инфекции. Но пациенты, желая как можно быстрее избавиться от неприятных симптомов, часто сами требуют от врачей быстрого, действенного лечения, которое зачастую подразумевает антибиотики. (Противовирусные препараты тоже существуют, но лучшее средство против обычных вирусов, как правило, обильное питье и постельный режим, то есть не самые популярные методы при нашем стремительном образе жизни и привычке полагаться на лекарства.)
23
На самом деле эти препараты правильнее было бы назвать