Так что даже если бы растения были чувствующими, человек, поедающий стейк, и человек, поедающий растения напрямую, оба участвуют в разных вещах, и действия первого намного хуже. И в этом случае, если бы человек, поедающий стейк, действительно морально беспокоился о растениях или о страданиях чувствующих существ в целом, она или он потребляли бы растения напрямую.
Хотя беспокойство о способности растений чувствовать и глупо, это «Но», также, как и «Но Гитлер», является показателем того, что человек, с которым вы разговариваете, признает, что есть что-то неправильное, или, по крайней мере, сомнительное в потреблении животной пищи. Также, как никто на самом деле не считает, что диета Гитлера имеет отношение к чему либо, никто по-настоящему не думает, что ваша брокколи страдала, когда ее резали или варили. И, также как «Но Гитлер», «Но Растения» — это то «Но», которое, несмотря на его глупость, часто используется людьми во всех других отношениях умными. В любом случае, тот факт, что кто-то предлагает «Но», в частности, такое нелепое как это, может быть верным признаком того, что она или он задеты и обеспокоены употреблением животной пищи.
Но… Употребление в пищу продуктов животного происхождения — это традиция
Существует одно слово, всякий раз, когда вы слышите которое в контексте аргумента в пользу какой-либо позиции, вы знаете с уверенностью, что человек, использующий его для защиты позиции, не имеет ничего сказать по существу. Это слово — традиция.
Использовать традицию или культуру для оправдания чего-либо, просто другой способ сказать, что мы делали что-то очень долго, поэтому мы оправданы в том, чтобы продолжать это делать, Другими словами, это никак не может служить поддержкой той практике, которой мы бросаем вызов.
Мы знаем, что люди ели пищу животного происхождения в течение долгого времени. В том-то и дело. Мы подвергаем сомнению такое поведение, как не совместимое с нашей общепринятой точкой зрения, что мы должны быть способны оправдать причинение страданий или смерти животным. Поэтому, повторение того факта, что люди ели пищу животного происхождения в течение долгого периода времени, является полностью бесполезным в той мере, в какой речь идет о продвижении вперед; это просто заново ставит обсуждаемую проблему и не предлагает для нее никакого решения.
Практически все, о чем стоило бы говорить с моральной точки зрения, происходит на протяжении долгого времени и является частью чей-то традиции.
Возьмите для примера женское обрезание.
Эта совершенно ужасная практика включает в себя частичное или полное удаление внешних женских половых органов для цели обеспечения добрачной девственности и предотвращения внебрачных сексуальных связей. Хотя можно убедительно возражать против мужского обрезания, женское обрезание значительно более сурово и, в дополнение к сокращению или прекращению любого удовольствия, которое женщина получает в результате полового сношения, существуют серьезные риски и побочные эффекты, включая смертельную геморрагию, цистит, инфекции, хроническую боль и целый спектр гинекологических и акушерских осложнений. Возраст для такого обрезания от нескольких дней до 15 или 16 лет. Иногда это делается позже.
Существует серьезное движение против подобной практики и ряд международных организаций, включая ООН, пытаются ее прекратить. Аргумент довольно прост: делать что-то подобное кому-либо поднимает серьезные вопросы прав человека; делать такое с детьми, молодыми девочками и подростками, которые не могут дать своего информированного согласия, — просто монструозно.
Несмотря на годами прикладываемые усилия, подобная практика сохраняется.
Почему? Каковы возможные оправдания?
Отбросив в сторону совершенно глупые причины, относящиеся к несостоятельным опасениям, что женщина с ее нетронутыми гениталиями не может безопасно управляться с пищей, или что женский клитор опасен для мужского пениса или для головы новорожденного, основная причина проста: это традиция. Это часть культуры в некоторых районах Африки, на Ближнем и Среднем Востоке, и в Юго-Восточной Азии. Они делали это в течение долгого времени. Женское обрезание имеет свои корни в Древнем Египте.