Учитывая свое прошлое, Дункер остро чувствовал, как люди, наделенные властью, манипулируют обычными людьми. Для него не существовало отличий между тем, как дурачат ребенка, чтобы он изменил свои укоренившиеся предпочтения в еде, и как манипулировали населением нацистской Германии.
Результаты Дункера вызывают тревогу. Если всего лишь сказка о не очень вдохновляющем герое-мышонке могла столь сильно заставить детей изменить предпочтения, то каково же тогда влияние потока рекламных картинок, показывающих, как боги спорта пьют сладкие напитки или отнюдь не питательные каши находятся в коробках с изображением веселых зверят? «Не верь этому тигру! Это плохой тигр!» – так я раньше говорила своему сыну, когда мы шли мимо ряда, заваленного подобными коробками.
Что каждый из нас может сделать, столкнувшись с таким общественным давлением?
Дункер доказал, что люди способны учиться новым предпочтениям вопреки социальным предрассудкам и обстоятельствам, используя метод реорганизации.
Приехав из Германии в Кембридж, психолог удивился тому, какой популярностью здесь пользовался продукт под названием «сливочный майонез»: любимая острая приправа британцев, имеющая консистенцию майонеза, с резким привкусом спиртового уксуса. Как многие продукты рынка массового производства, он используется больше по привычке своих последователей, но Дункера, не подготовленного ко вкусу этой заправки, сливочный майонез привел в шок: «Достаточно описать только один случай из жизни.
Когда я впервые приехал в Англию, мне объяснили, что свежие листья зеленого салата должны превратиться в «салат» с помощью желтоватого вещества в бутылке, под названием «заправка к салату». Внешне она напоминала майонез; я ожидал, что на вкус это будет похоже на майонез, но рекламируемый продукт совершенно не пришелся по вкусу. Однако поскольку мне не нравилась идея есть салат без заправки, ничего другого не оставалось, кроме как усвоить благосклонное отношение к странному продукту. Я попробовал эту заправку снова и понял, что это был не противный на вкус майонез, а сорт горчицы, которая вообще-то не была невкусной. Только когда я сосредоточил внимание на свойствах горчицы и отодвинул на дальний план то обстоятельство, что это не майонез, мне она понравилась»{104}.
Как Люси Кук, Дункер знал, что существует много возможностей для изменения наших предпочтений и антипатий, конечно, не всех, но многих, чтобы увидеть разницу между хорошим и плохим питанием. Есть ли у вас чувствительность к ПТУ или нет, страдаете ли вы аутизмом, неофобией или просто капризны в еде – гены не являются конечной причиной вашей любви к определенным продуктам. Если мальчику не нравится ничего, кроме хлопьев, то это в большей степени характеризует не его, а тот мир, в котором он живет.
Нам было бы легче менять свои вкусовые привычки, если бы мы перестали рассматривать собственные предпочтения как значительную часть своей индивидуальности.
В нашем характере есть много черт, которые никто не может изменить. Но вкусы появляются под влиянием бесчисленных социальных влияний, оказываемых семьей, друзьями или рекламой газировки.
И поэтому, как доказал Дункер, овладеть новыми пищевыми взглядами вполне под силу каждому. Можно воспользоваться природой своих вкусов в достижении поставленных целей: попробовав снова и снова, мы можем обнаружить, как Дункер, что вкусы, которые нам не нравились ранее, потом чудесным образом станут приятны.
В случае Дункера, к сожалению, принять называемое им «благосклонное и творческое» отношение к еде легче, чем принять доброжелательное отношение к жизни. К моменту, когда он занялся экспериментами с детьми и белым шоколадом, у него уже лет десять как развилось депрессивное заболевание. Дункер скучал по жизни в Берлине, но понимал, что не попадет туда, пока у власти находятся нацисты. В отличие от его предпочтений к салату, эту ситуацию исправить было невозможно. В 1938 году он эмигрировал в Соединенные Штаты, чтобы получить работу в Суортмор-Колледже. Там он покончил жизнь самоубийством в 1940 году в возрасте тридцати семи лет{105}.