Потревоженное существо, дремавшее под горами, недовольно зароптало, заворочалось, беспокойные стаи птиц метнулись к Вилейну - родине храмов, - а снег на вершинах заблестел, принимая те жалкие крохи тепла, что были ему предназначены.
- Странные у вас горы.
- Да? - невесть чему удивился рыцарь. - А мне они всегда кажутся такими красивыми...
Эльва покачал головой.
- О красоте Альдамаса я ничего не говорил. Я сказал, что он странный.
Сэр Говард покосился на горный хребет, почесал щеку, заправил за ухо прядь каштановых волос. Он явно проснулся около получаса назад, но чего ради? Полюбоваться рассветом?
Некромант усмехнулся. Подозревать людей в каких-нибудь скрытых пороках - это была его стихия, но в замке Льяно мужчина пробыл не так долго, чтобы судить о мотивах поступков рыцаря. Да и, по сути, к чему? Он приехал на месяц, а близкое общение с "детьми" Эса в его планы не входило.
- Как-то раз я принимал участие в охоте на великана, - поделился Говард, - и ползал по горным тропинкам целую неделю, если не две. Мои товарищи работали с таким воодушевлением - дескать, никто, кроме нас, не поймает и не убьет огромную тварь, а мы рыцари, это еще не предел наших способностей! Так вот, они все погибли. Я с самого начала был не в курсе, как они собираются ловить подобную тварь, но мой дедушка заявил, что убийство горных уродов - подвиг, достойный отпрыска семьи Ланге. И мне, - он отвернулся, оставляя на обозрение Эльве лишь свой затылок, - пришлось наблюдать, как великан давит в колоссальных ладонях тела моих спутников, рисует их кровью цветы на склонах, пытается вырвать позвоночники - но не может, потому что для этого у него чересчур большие, неуклюжие и грубые пальцы. Альдамас - не странный. Альдамас - это худшая вещь на Тринне, и когда милорд всерьез думает, не устроить ли ему переговоры с великанами, я... - сэр Говард запнулся.
Эльва помолчал.
- Я тоже однажды потерял своих друзей в горах, - тихо произнес он. - И это было не менее страшно.
Рыцарь обернулся через плечо - ровно настолько, чтобы его лицо по-прежнему оставалось в тени, но зато он сумел бы различить лицо некроманта.
- Мерзкая штука - горы, - продолжал тот. - Согласен?
- Согласен, - кивнул сэр Говард. - Но издали они все равно красивые.
Эльва рассмеялся. Безусловно, оруженосцу короля Уильяма было, чем веселить окружающих.
- Я слышал, у тебя есть какой-то священный меч? - поинтересовался рыцарь, едва смех отзвучал.
- Ну да, есть, - невозмутимо подтвердил некромант. - А что?
Уильям повстречал Эса на нижней площадке лестницы: дракон сидел, пошатываясь, и прижимал ко лбу солидный кусок льда. В ушах у него шумело, веки норовили смежиться, а виски раскалывались так, что крылатый звероящер уже сочинял, где хочет могилу и какие цветы надо на ней посадить. Заключив, что береза во внутреннем дворе замка подойдет, он с невероятным усилием выпрямился - и вымученно искривил губы.
- Доброе утро.
- Доброе, - опасливо отозвался юноша. Ему-то вчерашняя попойка не аукнулась ничем, кроме частых прогулок в сторону туалета. - Как ты себя чувствуешь?
- Ужасно, - вынужденно признал Эс. - Меня тошнит, мозги с минуты на минуту вытекут через нос, черепушка треснет, и я вверяю тебе, - он с бесконечной любовью поглядел на короля хайли, - отнести ее к саркофагу Тельбарта, чтобы ему не было одиноко.
Уильяму показалось, будто просьба дракона содержит какой-то подвох. Он задумался, укоризненно сдвинул брови - одна черная, вторая белая, - и буркнул:
- У моего дедушки нет саркофага. Если угодно, я выброшу твой череп в окно или подарю господину Эльве - ему симпатичны чужие кости.
- Нет-нет-нет, не смей! - возмутился крылатый звероящер. Его свитер с оленями, слегка потускневший после праздника, оскорбленно зашелестел. Уильям зажмурился, избавляясь от иллюзии, что олени слишком сердиты и с ними страшно заводить беседу, а Эс тем временем продолжал: - Драконий череп на поясе - это не столько метод усилить свои заклятия, сколько метод нажить себе гору неприятностей! Вообрази, Уильям, - мои сородичи набросятся на Эльву, как стервятники - на свежего мертвеца, а ведь он жив и, к своей же неудаче, соображает! - он осекся. - Что это?
Его Величество напрягся. Минуя крепкие стены, отдаваясь эхом, до подножия башни долетел звонкий металлический лязг, а за ним - чей-то азартный крик: "Нападай!" На голос Альберта, единственного, кто порой тренировался в искусстве владения мечом, этот крик ни капли не походил, и король народа хайли поспешил ему навстречу.
Просторный тренировочный зал, обставленный таким образом, чтобы его обитатели могли и подраться, и от всей души отдохнуть, и построить себе недолговечное укрепление из кресел, диванов и шкафов, было освещено факелами и фонариками-тыквами. Свечи за оскалами зловещих рож почти растаяли, и фонарики получились неубедительными, но их затухающие отблески играли на двух обнаженных до пояса фигурах, стремительных, будто звери, и грациозных, как эльфы.
Они двигались так быстро, что крылатому звероящеру стало дурно, и он опустился на колени у выхода, испытывая желание то ли съесть изрядно похудевший кусок льда, то ли бросить его, прилечь и прижаться щекой к упоительно холодному полу.
- Милорд, - фигуры замерли, их мечи отразили огоньки свеч, и Уильям с удивлением узнал Говарда и господина Эльву. - Мы вам помешали?
- Нет, - отмахнулся Его Величество, похлопывая по спине Эса. Тот был таким тощим, что позвонки и ребра весьма болезненно впивались в тонкую ладонь юноши, однако дракон с благодарностью что-то простонал и растянулся на плитах, побледневший, дезориентированный и печальный. - Не отвлекайтесь. Я буду вашим судьей.
Сэр Говард обеспокоенно шагнул к Эсу: