Крылатый звероящер прогулялся туда-сюда по длинному коридору, и тут его посетила совершенно гениальная идея. Определенно, она не явилась бы никому, кроме истинных гениев, и Эс так возгордился своим нестабильным разумом, что чуть не пошел хвастаться Уильяму.
- Стоп, стоп, стоп, - сурово попенял он себе. И, отметив боковым зрением какое-то неестественное движение за окном, пробормотал: - Что за...
Окно разбилось, впуская запах дождя, сырой земли и гниющего человеческого мяса. Среди осколков битого стекла неуклюже барахталась полуистлевшая тварь с ядовито-зеленым пламенем в опустевших глазницах. Плоть на ее локтях, груди, щеках и спине отваливалась клочьями, перекошенный рот издавал нечто вроде звериного рычания, а когти дернулись к Эсу так быстро и настойчиво, будто он когда-то пообещал послужить кормом для оживших покойников, но так и не сдержал свое слово.
- Тихо, тихо, - не растерявшись, попробовал успокоить противника парень. - Драться с моими сородичами вредно, а из драконьего рода я самый буйный, могу и покусать.
- Гр-р-ра! - с негодованием завопил оживший мертвец, бросаясь к упоительно горячему телу крылатого звероящера.
Эс, не промедлив и секунды, запрыгнул на стол, украшенный такими же тыквами, как и та, что была его шлемом. Нет, самодовольно возразил он сам себе, эти тыквы все же далеко не так хороши, как его сегодняшнее творение.
Кто-то бросил на столешнице тарелку с недоеденным пирогом, а в пироге торчала очередная вилка, сплошь покрытая крошками и шоколадной начинкой. Как уже упоминалось выше, Эс ненавидел шоколад. Но с такими тварями, как ожившие мертвецы, не обязательно быть учтивым, да и накормить незваного гостя - милое дело, особенно если он вымотался и промок под осенним ливнем.
Подхватив тарелку, крылатый звероящер выдернул из бисквитного коржа вилку, а пирог запустил прямехонько в оскаленную грязную пасть. Звякнуло, шмякнуло, и мертвец, кажется, подавился, потому что его сотряс кашель и жутковатые конвульсии. Эс окрестил бы их предсмертными, если бы его противник не был мертв изначально.
Паузу в битве дракон счел подходящей, чтобы спрыгнуть со стола и предложить гостю поиграть в догонялки. Выглядело это так, будто он позорно убегает с арены хэллоуинского турнира, но духу праздника вполне соответствовало. Счастливый, полный энтузиазма, Эс бежал гораздо медленнее, чем обычно, и хохотал, как безумный.
Мертвец, проглотив, наконец, пирог, преисполнился такой ненависти, что разнес бы и половину замка, но его целью была лишь высокая худая фигура в свитере с оленями. Он буквально желал разодрать каждый узелок проклятой одежды, вонзить зубы в упругую плоть, вырвать солидный кусок и поужинать обжигающим сердцем, истекающим кровью. Звериный голод вынудил его ускориться, а Эсу как раз попался под ноги шнурок - и оба, рыча, ругаясь и толкаясь, словно женатые сорок лет супруги, покатились по мраморному полу, оставляя на нем солидные обрывки мертвечины и пятна грязи.
Крылатый звероящер непременно бы расшиб лицо, если бы не... тыква. Оранжевый плод защитил его надежнее, чем забрало рыцарского шлема, и гордость окончательно завладела драконьей душой. Эс возомнил себя неуязвимым, непобедимым - и отсалютовал трупу вилкой, как мечом, призывая к битве.
Дважды повторять не пришлось. Мертвое существо само напоролось на зубья вражеского оружия, чтобы дотянуться до его грудной клетки, откуда раздавался такой манящий, такой волнительный стук. Эс оттолкнул его ногой, труп ударился тупым затылком об железную скобу для факела - и рухнул, как подкошенный, развалившись на три детали: туловище, левая нога и ухо.
Из уважения к поверженному противнику дракон собрал его в сиротливую кучку под стеной, подхватил свою вилку и, поразмыслив, добавил ее к праздничному костюму. Зубчатое оружие пронзило тыкву, как пронзило бы кусочек вареного картофеля, и замерло там, роняя на оранжевый плод капли холодной, но все еще красной крови мертвеца.
Эс потер левую щеку. В пылу драки он не заметил, что порезался, но ссадина была глубокой и ныла, как если бы в ней все еще торчала заноза. Светловолосый парень подцепил своим ногтем ноготь покойника, торчавший из-под кожи и попавший точнехонько в очертания челюсти тыквы, и брезгливо отшвырнул его прочь.
- Лишь бы не чумной, - боязливо пробормотал он, покосившись на поверженного противника. - Хотя чумных-то, как правило, сжигают...
Он перебрал в памяти исторические книги, прочитанные за последние два десятилетия. В них чума не упоминалась, зато упоминались холера, свинка и корь. Эс трижды покрылся холодным потом, пока вспоминал, какими путями они передаются, а потом облегченно выдохнул и отправился пугать Уильяма.
Потасовка с трупом его нисколько не удивила, как если бы подгнившее тело было чьим-то хэллоуинским нарядом. Мало ли что случается в такую ночь - может, мертвецы покидают свои могилы, а может, живые оборачиваются мертвыми, чтобы довести до икоты излишне впечатлительных звероящеров.
Тихий голос Уильяма настиг Эса у лестницы, ведущей к Миле, но звучал не из верхних комнат, а из-за угла коридора. Светловолосый парень притаился в тени - и различил, как Его Величество надрывно, тоскливо жалуется:
- Эта тварь гнала меня до самых дверей, и если бы не стражники с алебардами, она бы мной поужинала...
- Но сейчас-то все хорошо, милорд, - утешал его сэр Говард, позвякивая кольчугой, надетой под костюм оборотня. Волчья шкура висела у него за плечами, как мешок, а мастерски изготовленные пушистые ушки торчали из-под каштановых волос, чуть волнистых по своей природе. - Вы дома. И за вами не бегают никакие ожившие мертвецы.
- Как много ущерба они причинили замку?
Эс насторожился. Он-то наивно полагал, что оживший труп, напавший на него, был неповторимым, а из беседы короля и оруженосца выходило, что нет.
Он едва не отвлекся от своих планов, пока Уильям и сэр Говард, неспешно пересекая коридор, обсуждали вышеупомянутый ущерб. Ожившие мертвецы атаковали немногих, в основном - опытных солдат, а ко всем остальным подходили с тыквами в руках и откалывали такие фокусы, что бедные хайли не знали, смеяться им или умирать от ужаса. Кто-то из трупов находчиво изобразил летучую мышь, прыгая по кухонным столам, кто-то прикидывался, что снимает шляпу, а на самом деле снимал голову с шейных позвонков, кто-то преподносил дамам свое сердце, бестрепетно вырезав его из груди. У Эса возникло смутное подозрение, что он в курсе, чье воображение породило столь оригинальную вещь, как бравый отряд покойников на Хэллоуин. Но в этот момент Его Величество показался из-за угла и без колебаний шагнул к лестнице, не заметив Эса в тени - тот накрыл огонек свечи ладонью и повернулся к стене, всеми силами его пряча.