Я не заметила, как молчаливое заливание мыслей превратилось в безудержную дискотеку с безумными танцами и прыжками через стол. Из самого веселья помню только, что Дарра и Рут танцевали вместе на диване, а потом в какой-то момент Тимоти толкнул меня в плечо, и мы рассмеялись с того, как они — прямо стоя на диване — целовались.
А потом я оказалась на мостике.
Было темно, холодно. Вокруг никого не было, через высокую стеклянную крышу светила луна. Внизу, под моими ногами, шумела вода. Я стояла, облокотившись о поручень, и молилась о двух вещах: туалете и остановке вертящегося вокруг мира. Пусть он даже окажется передо мной вверх тормашками, но лишь замрет. От всего выпитого меня и так мутило, а пляска у меня в глазах только усиливала тошноту.
Я вцепилась в поручень, пытаясь не свалиться на металлический пол или в реку.
— Хочешь прыгнуть?
Эрик стоял в самом начале моста в метрах десяти от меня и, кажется, улыбался.
— Не бойся, я мешать не стану.
Он развел руки в стороны, и я увидела в одной из них полупустую бутылку чего-то явно алкогольного.
Отлично, пронеслось у меня в голове. Двое пьяных на узком мосту над пропастью. Двое: Эрик и я. Замечательно.
— Могу даже помочь, — он отхлебнул из бутылки и неуверенным шагом двинулся в мою сторону.
— Это бесчеловечно, — выпалила я и сильнее сжала пальцы вокруг металлической трубы, словно порывом собственной наглости меня могло снести вниз.
Эрик вскинул брови.
— Что именно?
— Выгонять слабых.
Он еще выше поднял брови, теперь лоб был пересечен несколькими глубокими морщинами.
— Они могут работать в барах, в кафе, элементарно уборщиками. Но отправлять их к изгоям… За что?
— За то, — он поравнялся со мной и остановился. — Что они — слабаки. А тут такие не нужны.
— Ты жесток.
Он неопределенно повел подбородком и сделал короткий шаг вперед, сокращая и без того небольшую дистанцию.
— Это не я придумал правила, Рыжая.
— И тебе не по силам что-то изменить?
Еще шаг.
— А если я не хочу, м?
— Ты жесток, — почему-то шепотом повторила я.
Эрик стоял слишком близко, настолько близко, что я не видела ничего, кроме его груди и плеч в черной футболке. Чтобы посмотреть ему в лицо, мне пришлось запрокинуть голову. Едва сделав это, я пожалела.
Увидев его взгляд, направленный вниз, я поежилась. В глазах плескалась знакомая смола. Казалось, мне нечем дышать, словно он занял собой весь воздух в яме. Закружилась голова, тошнота поступила к горлу. Лишь бы не стошнило, заклинала я свое тело. Лишь бы не стошнило. Не при Эрике. Не на него, пожалуйста.
Я быстро повернулась всем телом и уставилась на реку внизу, пытаясь унять восставший организм.
Руки Эрика легли рядом с моими на поручни. Спиной я почувствовала упругость и тепло его тела под футболкой. Он придвинулся ко мне вплотную и наклонил голову. Ухо защекотало его неровное дыхание.
— Осторожнее, Рыжая, — прошептал он, а в следующее мгновение уже шел прочь, снова прикладываясь к бутылке.
«Эрик, твои глаза», — сказала Рут надрывным, заплаканным голосом. «Эрик, глаза»
========== Глава 13. Расправа. ==========
Кровать вращалась с бешеной скоростью, и мне казалось, что я вот-вот с нее свалюсь. Я лежала, уставившись в потолок, и слушала размеренное сопение спящих. Рут на соседней кровати беспокойно вертелась во сне. Кто-то в дальнем углу снова бормотал, его голос был приглушен, будто он говорил в подушку.
Вцепившись руками в край кровати, я напрасно надеялась заставить мир вокруг меня остановиться. Вращение продолжалось. Закрытие глаз не помогло, стало только хуже.
Я сдалась и села. Глубоко вдохнула и медленно выдохнула, подавляя желание вырвать. Только этого еще не хватало. А впрочем, подумала я, может, оно и к лучшему. Надеясь, что станет легче, я отправилась в туалет.
Легче стало, совсем немного, но и этого было вполне достаточно. Комната ещё пошатывалась у меня под ногами, но в целом плохое самочувствие, как по мановению волшебной палочки, отступило. Я жадно напилась воды и, выждав несколько минут, пошла обратно.
Ложиться не хотелось, я понимала, что не усну. Потому решила пройтись. Так, казалось, мне легче. Захватив с собой куртку и бутылку воды, я, стараясь не шуметь, невообразимо шатаясь, поднялась по ступенькам и вышла из спальни.
Вне помещения, лишенного окон, и наполненного влажностью общей ванны и дыханием трех десятков выпивших новичков, было свежо и прохладно. Меня начал бить озноб, но вместе с тем в голове заметно прояснилось.
Я шла по коридорам, направляясь на улицу. Я хотела вдохнуть ночной воздух.
Может, даже пробежаться, чтобы выгнать из себя весь алкоголь. Мой первый опыт — не считая двух глотков пива — в этом деле оказался неудачным, и я не намеревалась повторять попытку. Да, какое-то время было довольно весело, но оно не стоило всего этого.
Я шла, понимая, что виляю по коридору, но идти прямо не могла. Я изо всех сил приказывала мозгу вести тело по прямой, но ноги делали неровные шаги, то расходясь, то переплетаясь.
В голове немного шумело, но прежняя свистопляска прекратилась. Увидев впереди себя черную тень на полу, я не придала ей большого значения, приняв пятно за неосвещенный участок коридора. Нелепость, которая могла придти в голову только пьяному человеку. Затем я решила, что это груда мусора. Такое предположение тоже меня, пьяную, не смутило, хотя прежде я никогда не видела мусора, валявшегося посреди коридора на территории Бесстрашия.
А потом груда пошевелилась и едва слышно что-то прохрипела.
Человек! — выстрелило у меня в голове, и я бросилась к черной тени.
Тень оказалась длинной фигурой, облаченной в форму новичка. Руки фигуры были прижаты к животу, ноги раскинуты в сторону. Дыхание было хриплым и прерывистым. Лицо казалось очень знакомым.
— Тимоти! — истерично взвизгнула я, и это крик пронесся по коридору эхом. – Тим! Что… Господи, что с тобой?
И вдруг все стало четким, перестало шуметь в голове, и неконтролируемая мягкость тела исчезла.
С небывалым хладнокровием, отставив бутылку на пол, я решительно взялась за руки Тимоти и отвела их от раны. Нож вошел, насколько я могла судить по порезу на куртке, в живот, немного сбоку. Разрез в ткани был всего один, и это дарило надежду.
— Тим, слушай меня, — не отдавая себе отчет, я расстегнула куртку и стянула с себя. — Мне нужно согнуть твои ноги в коленях, ладно?
Его лицо, мертвенно-бледное, даже серое, зловеще светилось в полумраке. Глаза, темные и слезящиеся, неотрывно смотрели на меня.
— А потом подложить тебе что-нибудь под голову. Понимаешь?
Он коротко кивнул, плотно сжав побелевшие губы.
Подхватив его под коленями, я потянула вверх и подалась вперед, заставляя ноги согнуться, упереться в пол и так замереть. Тело Тимоти мне никак не помогало.
— Тим, эй! — Я наклонилась над ним, на скорую руку сворачивая куртку в некое подобие валика. — Расскажи мне, как это случилось?
Он всё так же неотрывно смотрел на меня, и я увидела, как дернулось его лицо. Тимоти нервно сглотнул, его взгляд скользнул по мне на бутылку. Окровавленная рука приподнялась и вильнула в сторону воды.
— Нет, Тим, — я покачала головой. Пользуясь тем, что он отвлекся на бутылку, я быстро отвернула края куртки и резким движением задрала футболку вверх, открывая доступ к ране. — Тебе нельзя пить. Пока нельзя.
Он приглушенно прокашлялся, стараясь не напрягать живот. Из неширокого, но, несомненно, глубокого пореза сочилась густая темная кровь. В полумраке коридора я не могла рассмотреть, была ли это только кровь, или к ней примешалось что-то еще. Я не могла оценить серьезность ранения.
— Я ш-ш-шел… — Он замолк, поморщился и, открыв глаза, продолжил: — Т-т-ты ушла, а Р-р-рут и… и…. и Д-дарра… он-н-ни цел-ловались… и-и-и я р-ре-решил п-прогуляться…
Я должна была чем-то зажать рану, надавить на неё, прекратив доступ крови, но никак не могла сообразить, сверху или снизу нужно давить. Это знание просто было выметено из головы алкоголем. И ещё я никак не могла придумать, чем прижать. Нужна была ткань, но свою куртку я подложила под голову, а с него снять я ничего не могла, не хотела его шевелить.