- О, р-ребята! – он сел на кровати и спустил ноги. – Привет!
Его натянутая улыбка неприятно скребла внутри.
Разговор не клеился, над каждой неловкой шуткой Тимоти преувеличено громко смеялся, и мы все ощущали, что зря пришли. Ему нужно было побыть одному. Но он был слишком дружелюбен, чтобы это показать.
Когда подошло время отправляться на поезд, все заметно выдохнули с облегчением. Мы, отшучиваясь, уже начали сбивчиво прощаться, когда Тимоти вдруг посерьезнел, чем нас немало напугал, и произнес:
- Эд, т-т-ты могла б-б-бы за-задержаться?
И переведя взгляд на удивленных Дарру и Рут, остановившихся в двери:
- Эт-т-то н-на-насчет наших з-з-за-занятий.
Это была ложь, мы все это поняли, но Дарра и Рут всё же ушли, прикрыв за собой дверь, а я осталась послушно стоять.
Встав с кровати, Тимоти сделал ко мне несколько неловких шагов. Он прихрамывал и кренился на сторону, широко взмахивая рукой для равновесия.
Его лицо было бледным, почти как в ту ночь, когда я нашла его на полу, а на лбу выступали капли пота. Глаза болезненно блестели, и я испугалась. Он выглядел так, словно не поправиться в ближайший месяц, но у него была неделя, максимум неделя в запасе!
- Эд, - он сплел пальцы рук и принялся их заламывать. Плохой знак. – Я о-о-обязан те-тебе с-с-своей жизнью. Если б-бы н-не-не ты… И ты п-п-помогаешь м-мне не-не от-т-тставать…
Он истерично хохотнул, потупив взгляд.
- Э-это т-т-так т-т-трудно. Н-не м-могу с-с-собраться.
- Тим, - я подалась вперед и положила ладонь ему на локоть. – Если ты собираешься благодарить, то этого не стоит делать. Ведь…
- Эд, - зашептал он, подступая ближе. – Д-д-дело не-не в б-б-благодарности. Я л-л-люблю т-тебя.
Громадная ледяная глыба с оглушительным треском сдвинулась вниз и, стремительно ускоряясь, рухнула на меня.
- Уже д-д-давно.
Я не сразу поняла, почему мне стало трудно дышать. Я видела, что Тимоти наклоняется ко мне, видела приближающееся лицо, видела его закрытые глаза прямо перед собой и чувствовала на щеке его горячее дыхание, но мозг отказывался понимать, что всё это значит. Потребовалось несколько секунд, чтобы я почувствовала, – не только увидела – что Тимоти меня целует. Постепенно в голове отозвались участки, ответственные за мои ощущения, и так же постепенно – от едва различимого до вполне ощутимого – я почувствовала его губы. Холодные и неуверенные, они несмело прикасались ко мне.
И совершенно ничего не вызывали. Никаких теплых чувств. Никакого волнения. Пустота.
Я подняла руки и, упершись в грудь Тимоти, оттолкнула его.
- Тим, я…
Распахнулась дверь. Еще очень близко друг от друга, пойманные с поличным, мы обернулись на звук.
На пороге стоял Эрик. Его глаза были черными («Эрик, твои глаза»), они неподвижно уперлись в мое лицо, не замечая присутствия Тимоти.
- В поезд, - прохрипел он едва слышно, не отводя от меня взгляда. – Бегом.
Он резко развернулся и быстро зашагал прочь.
Что-то словно пронзило его, проткнуло насквозь. По его лицу – по черным глазам – это было видно. Что это? Злость? Досада? Раздражение? Ревность?
В поезде мы избегали друг друга. Набрав себе команду, он ушел в другой вагон. Моего имени – Рыжая – он не назвал. Я осталась под началом Четверки. Я именно осталась. Почему-то Четверка был уверен, что Эрик меня заберет к себе. Так что мое имя не называли до самого конца.
Ревность?!
Я сидела на полу вагона, скрестив ноги и упершись лбом в колени. Дарра и Рут оказались в команде Лидера, так что сейчас они меня не донимали расспросами, и я была рада. У меня было около десяти минут на то, чтобы обдумать произошедшее.
Есть ли малейший шанс того, что Эрик может приревновать меня?
Нет, решила я, такого шанса нет. Я не могу ничем привлекать Лидера. И эта мысль болезненно пульсировала в висках. Это я в какой-то момент решила, что могу быть ему интересна, дерзила и хамила, слепо полагая, что это сойдет мне с рук. Но то, что я думаю об Эрике, им не движет. Не может двигать. И полно об этом думать.
О чем стоит побеспокоиться, так это о Тимоти. Он не выказывал – или я не хотела видеть – никаких признаков влюбленности. Никакого флирта, как то было у Дарры и Рут. Никаких якобы случайных прикосновений, как у Дарры и Рут. Никаких общих дел, как…
Никаких?
Я больше недели навещала его в палате, мы сидели в закрытой комнате вдвоем. И я рассказывала ему услышанную перед обедом лекцию, показывала в конспекте и книге важные моменты, а он… А Тимоти смотрел на меня. Я словно не замечала этого, объясняя это тем, что он внимательно меня слушал, а потому неотрывно следил. Но как много он на самом деле слышал из того, что я говорила? Насколько глубоко его увлекало рассматривание моего лица?
- Не убирай, т-т-тебе так к-к-красиво, - сказал он, когда я попыталась связать волосы, все падающие на глаза и мешающие читать.
Тимоти ведь из Дружелюбия, часть ценностей этой фракции навсегда останутся в нем. Так я объясняла его комплименты? Кому ещё он говорил комплименты? Ведь мы практически всё время вместе, он и не общается больше ни с кем.
Всё время вместе. Он даже…
Стоп.
Он даже с вечеринки ушел, потому что перед тем ушла я, – пусть этого толком и не помню, – и ему нечего там было делать. Тимоти не просто стеснялся влюбленных Дарру и Рут. Он хотел проводить время так же со мной. И пошел искать меня? В ту ночь он пошел за мной? Хотел мне всё сказать, ведомый пьяной смелостью?
Получается, он пострадал из-за меня.
- Подъем! – Скомандовал Четверка. – Подъезжаем.
Тимоти не оказался бы в том коридоре, не дал бы возможности на себя напасть, останься я рядом.
- Приготовиться!
Я спрыгнула одной из первых, надеясь оставить все мысли в вагоне, но они выпрыгнули вместе со мной.
========== Часть третья. Глава 1. Точки над ‘i’. ==========
Утром мы проснулись от звуков потасовки. Моей первой мыслью было: напали ещё на кого-то. Но, открыв глаза, я увидела обратную картину. Группа Бесстрашных, вооруженных пистолетами, стянула с кроватей нескольких человек и сейчас заковывала в наручники, уставив на колени. Со ступенек за происходящим наблюдали Макс, Эрик и Четверка. Лица серьезные, руки отведены за спины.
— Что это? — прошептала Рут, повернувшись ко мне.
Я не ответила и лишь смотрела, как заламывали руки Молчуну. Глядя на его остервенелое лицо и резкие дергающиеся движения, я с болезненным удовлетворением думала: ты темная лошадка, я с самого начала это знала.
— Дункан Родди, Гэин Эдриан и Ивар Сновви, вы арестованы по подозрению в покушении на убийство Тимоти Такера, — отчеканивая каждое слово, объявил Макс.
Всех троих подхватили под мышки и под взглядом всех проснувшихся новичков, повели к лестнице. Я перевела взгляд с Молчуна, продолжавшего неубедительные попытки вырваться, на Четверку. Он склонился к Эрику и что-то быстро говорил ему на ухо. А Лидер смотрел вниз. Я чувствовала его взгляд на себе. Или хотела чувствовать.
— Так вот зачем Эрик приходил вчера, — задумчиво выговорила я, вдруг испугавшись звука собственного голоса. Наблюдая за тем, как вооруженный конвой поднимался вверх, я не заметила, что произнесла мысли вслух.
— Что?
Рут сидела на соседней кровати и с непониманием на меня пялилась.
— Эрик вчера приходил к Тимоти, — пояснила я. — Как раз когда вы ушли.
— То вы не поговорили? Ты и Тим? — будто между прочим уточнила она. Месяц оказался слишком малым сроком, чтобы из нее выветрилась вся искренность. На лицо транслировались все чувства и мысли, которые она хотела скрыть.
— Вы знали, — догадалась я. — Вы знали всё. И знали, о чем именно он хотел поговорить.
Рут улыбнулась.
— И знать особо нечего, — хохотнула она. — Всё видно. Он так на тебя смотрит. С самого дня нашего с ним знакомства. Ну так что? — Она наклонилась над проходом ко мне, понижая голос до доверительного шепота. Впрочем, этого можно было и не делать, вокруг бурлило обсуждение ареста.