Я подалась вперед, двигая бедрами навстречу Эрику, но он опустил руку мне на плечо и надавил, заставляя снова лечь.
К пальцу присоединились губы, пробуждая во мне вулкан ощущений. Затем горячей плоти коснулся язык, и я, сильно прикусив нижнюю губу, замычала. Когда со знакомым хлюпающим звуком вошел второй палец, создавая легкое давление внутри и пробуждая неведомое прежде сильное чувство удовольствия, я закричала. Громко и протяжно.
Эрик быстро навис надо мной, не прекращая ввинчивать пальцы.
— Тише, Рыжая, — прошептал он, опустил голову и коротко поцеловал, оставляя на моих губах незнакомый вязкий вкус.
Его рука проникла под мою спину, и, приподняв, Эрик подтянул меня вверх на кровати. Я заворожено следила за ним, не в силах сдержать глупую улыбку. Он сел надо мной, упершись на колени и осев на пятки ботинок, в которых забрался на кровать. Стянул футболку — я жадно уперлась взглядом в уже знакомую грудь, заросшую темными волосами, которые спускались по рельефному прессу вниз и тонкой дорожкой манили внутрь штанов.
Я привстала и потянулась к его ширинке, почти не отдавая отчета в том, что делаю, но Эрик поймал мои руки. Он крепко сжал запястья и посмотрел мне прямо в глаза.
Его голос звучал очень хрипло:
— Назад дороги не будет. Ты уверена, Рыжая?
Я сглотнула, кивая.
— Да, — ответила я. Мой голос оказался тоже слабым и охрипшим. — У меня билет в один конец.
Эрик с секунду внимательно всматривался в мое лицо, а затем улыбнулся и отпустил руки. Мои онемевшие пальцы упали на его пояс. Я нащупала пуговицу и потянула ее из петли. Затем натолкнулась на еще одну, расстегнула и ее, а затем ухватилась за собачку на молнии.
Назад дороги не будет, Рыжая.
Я с силой потянула вниз, отрезая все пути к отступлению, которого не хочу. Расстегнув молнию, я взялась за пояс и потянула вниз.
Ты уверена?
Эрик перехватил мои руки, отвел в стороны и упал сверху. Волосы защекотали кожу, теплая упругость его тела придавила меня к кровати. Его тяжесть была волнующей и приятной. Его запах, сильный как никогда прежде, ударил в голову и вышиб оттуда последние страхи. Я приподняла голову и осторожно поцеловала его в шею. Эрик весь напрягся и надавил бедрами. В лобок, обостренно чувствующий шероховатость его штанов даже через ткань трусиков, уперлось что-то твердое.
Высвободив руки, я скользнула ими по горячей коже его спины, под которой проступали напряженные мышцы, и, добравшись до штанов, запустила внутрь, проникая сразу под два пояса.
Ладони легли на мягкую горячую кожу ягодиц, напряженных и твердых. Пальцы безотчетно сжали плоть. Эрик ответил на прикосновение надавливанием бедер, и твердость в его паху впилась в меня до боли.
Я снова поцеловала его в шею, затем дотянулась до немного колючего подбородка и прижалась к губам. Он пылко ответил. Его руки, упиравшиеся в матрас, пришли в действие и с силой сжали грудь. Его колено надавило мне на ноги, заставляя развести их. Твердое напряжение вдавливалось в меня невыносимо, я пошевелилась под Эриком, чтобы уменьшить давление, но он лишь сильнее уперся. Прервав поцелуй, он прошептал, касаясь губ:
— Сейчас будет немного больно, Рыжая.
И, не дожидаясь реакции, быстрым ловким движением он сдвинул в сторону мои трусики, стянул вниз свои — их резинка на долю секунды задержалась на моих костяшках пальцев — и резко толкнул.
Его член вошел в меня со знакомым тихим хлюпаньем, стремительно прорываясь вперед, а затем, затмевая ощущение непривычного давления, внизу собралась острая пекущая боль и покатилась, как снежный ком, в живот.
Я зажмурилась и сдавленно вскрикнула.
Эрик замер. Я почувствовала, как, вогнав член до конца, он остановился. Я открыла глаза.
Он внимательно смотрел на меня.
— Еще немного, — прошептал он. — Ты привыкнешь ко мне внутри себя, и перестанет болеть. Готова?
Ногам хотелось плотно сжаться вместе и согнуться, но вязкое возбуждение, не потревоженное острием боли, протестовало. Я кивнула.
Очень медленно Эрик вытянул член почти полностью, а затем так же медленно ввел обратно. Сжавшиеся мышцы протестовали против вторжения, но это было приятно. По мере того, как постепенно Эрик ускорял толчки, я начинала отчетливо его чувствовать. Набухшая головка, вздыбившаяся упругая жилка сверху по всей длине. Горячий и твердый, он скользил внутри, с каждым разом отдаляя притупившуюся боль и приближая нечто необычное.
Оно накатывало и отступало, не давая точно себя прочувствовать, щекочущее, ласкающее изнутри чувство. Я закрыла глаза и напряглась, силясь поймать его и удержать. Тело прогнулось, и я подавалась бедрами в такт движений Эрика.
Он дышал часто и хрипло, его глаза впились в мои взглядом, но, кажется, меня не видели. Он двигался всё быстрее, сильнее ударяя в бедра. И чем резче он это делал, тем ближе подступало изворотливое щекочущее чувство.
Я застонала, когда оно вдруг вспыхнуло и, вместо раствориться бесследно, покатилось вверх по животу. Еще не исчезнув, оно запылало ярче с новым толчком, и я вскрикнула, готовая расплакаться и рассмеяться одновременно. Необъяснимо густое и невесомое одновременно, это чувство словно щекотало меня изнутри тысячами крохотных воздушных пузырьков. Оно пульсировало, одновременно извергая теплые волны по всему телу, и сжимая, аккумулируя сильное чистое чувство наслаждения.
Я двигалась вместе с Эриком и стонала, почти не замолкая, и едва успевая вздохнуть, уцепившись всем телом и умом за этот вожделенный прекрасный шар кайфа внутри.
И когда он неожиданно взорвался, выметая из головы мысли, а из тела любые другие ощущения кроме этого, напрягая все мышцы, сотрясая ноги и заставляя влажные мышцы вокруг члена Эрика быстро пульсировать, я не смогла сдержать крик и слезы.
Это длилось всего мгновение — или целую вечность, —, но истощило меня настолько, что, когда я снова сильно вдохнула и открыла глаза, это показалось мне непосильным трудом.
Эрик замер надо мной и с удивлением уставился мне в лицо. В его глазах одновременно мерцали самодовольство и неверие. Даже непонимание. А затем он снова с силой толкнул. Нагнулся, упершись головой мне в плечо, и ударял так быстро и сильно, что у меня едва снова не потекли из глаз слезы. Приятное щекочущее чувство испарялось из тела, оставляя сладкое послевкусие, я упивалась им, уже не гонясь за ним, а лишь с бессильной тоской провожая в глубины тела. Увлеченная этим прислушиванием к себе, я не заметила, что Эрик вдруг резко вышел из меня. И вздрогнула, почувствовав, как на живот брызнуло что-то горячее.
Я открыла глаза. С члена Эрика, крепко зажатого в его руке, мне на живот упало еще две белые капли. Я удивленно посмотрела на них на моей коже — растекшиеся и полупрозрачные, — а потом подняла взгляд на Эрика. Он тоже быстро посмотрел на мой живот, потом на мое лицо. Глубокая морщина сошла с его переносицы. Глаза прояснились.
Он подмигнул мне и улыбнулся.
========== Глава 10. Трезвость. ==========
Горячая вода тяжелым потоком текла между лопаток. Я стояла, упершись руками в стену и уткнув в них голову. О том, чтобы побыть наедине с собой в душе, да еще и насладиться горячей —, а не едва теплой — водой, я забыла за время, проведенное в Бесстрашии. В общей спальне — общей душевой и общем туалете — легко забываешь о комфорте, который дарит уединение.
Мое тело вибрировало. Ноги слегка подрагивали, внутренние стороны бедер саднили от сильных ударов. Когда пена затекала между ног, там сильно щипало и пекло. Я устала, и меня клонило в сон. Окруженная клубами пара, я почти задремала стоя, но дверь ванной комнаты резко распахнулась, и вошел Эрик.
— Всё в порядке?
Его голос изменился. Я не подняла голову и не повернулась, но даже не глядя, я знала — слышала, — что Эрик стал самим собой. Холодный, далекий, резкий. Подлый и бессовестный. Вопрос задан для проформы. Вопрос задан, потому что он не хочет, чтобы возникли вопросы, если новичок — голая семнадцатилетняя девица — потеряет сознание у него в душе и травмируется.