В этот последний день десятинедельной подготовки посторонние Бесстрашные начали проявлять к нам непривычное внимание. Те, кто прежде предпочитали нас не замечать, сегодня собирались вокруг тира или рингов, где все новички в едином последнем порыве на пределе возможностей боролись за места.
Я несколько раз замечала огненно-рыжую шевелюру Кинана, но как ни всматривалась в лица зрителей, не находила среди них Эрика. Это было непривычным и странным, он всегда приходил на тренировки, следил за продвижением подготовки, а финальные зачеты вдруг проигнорировал.
Я увидела его уже вечером, на оглашении результатов. Нас выстроили в шеренгу в Яме, все Лидеры — среди них и хмурый Эрик — и инструкторы стояли над нами на пролете одной из металлических лестниц. Макс говорил о том, как возмужали мы за десять недель, как стали похожи на Бесстрашных, и как бесследно потеряли облик старых фракций. Говорил о важности нашей прежней фракции, о мире, о правильности четкого разграничения обязанностей.
Рут хмыкала и все шептала:
— Ну да, ну да, конечно.
Я не слушала ни ее, ни Макса. Я смотрела на Эрика, силясь разглядеть выражение его глаз. Расстояние, угол и освещение сильно изменили его: он выглядел тоньше, чем был на самом деле, лицо было серым и угловатым. Он казался уставшим и напряженным, а не привычно злым и надменным. Во мне вспыхнул и тут же потух призрачный нелепый порыв взбежать по лестнице к Лидерам и вопреки их удивлению — поражению, шоку, возмущению — и сопротивлению Эрика, обнять его и, уткнувшись носом в грудь, втянуть знакомый запах его одежды и тела.
Меня уносило бурным потоком в воспоминания о его губах и прикосновениях, я вовсе выпала из происходящего. Вернула меня к реальности Рут, взвизгнувшая неожиданно громко и тонко:
— Сейчас объявят!
Весь день таблица была пустой, мы не видели, как влияли на место наши результаты, не знали, кто стал лучшим, а кто вылетит. Потому, когда Макс взял планшет и опустил голову, по толпе новичков пробежал гул волнения.
— Дарра Мэнникс! — После некоторой паузы громко объявил Макс, и от звука его голоса — и от первого места, доставшегося Дарре — я вздрогнула. — Командный состав!
Кто-то издал невнятный звук, не то вздох, не то свист. А затем в паузе запала полная тишина. В ней я слышала, как гулко и быстро колотиться где-то в животе мое сердце.
— Эд О’Лири!
Я зажмурилась, до боли сжимая кулаки за спиной и вгоняя ногти в кожу. Сердце стучало очень быстро и громко. Я напряглась всем телом, опасаясь, что прослушаю вынесенный мне вердикт. Но голос Макса прозвучал оглушительно, будто сразу внутри моей головы:
— Разведка!
========== Глава 7. Разведка. ==========
Одна подготовка сменилась другой, вместо нескольких десятков нас теперь было всего пятеро, мы снова жили в казарме — ее уменьшенной, тесной версии — и каждый день тренировались. Неизменным оставался и Четверка в роли учителя.
Физическая подготовка и занятия в тире больше не были в программе, но мы по привычке — и из любви к упражнениям — тренировались самостоятельно каждый день, до или после теоретических занятий или практических вылазок.
Разведка оказалась куда более широким понятием, чем мы полагали вначале. Ее деятельность не ограничивалась дежурствами на стене и прочесыванием территорий, лежащих за землей Дружелюбия. Разведка действовала внутри, незаметно и зорко наблюдая за всеми фракциями — и за Бесстрашием в том числе — и изгоями. Сферой деятельности была политика, целью: предупреждать и предотвращать любые попытки силового захвата власти.
Спустя почти неделю после распределения мы вшестером: Четверка и пятеро новобранцев, — собирались на ночное дежурство на стене. Устроившись в углу тренажерного зала разведки, мы готовили снаряжение: приборы ночного видения, бинокли, оружие, — когда эхом послышались гулкие шаги.
От темной дыры входа к нам приближалась высокая широкоплечая фигура. Уставившись на нее, я едва не промахнулась пистолетом мимо набедренной кобуры.
— Что тебе здесь нужно, Эрик? — хмуро спросил Четверка, поворачиваясь к Лидеру так, словно пытался закрыть нас и разложенное на столе снаряжение от его глаз.
— Я просто зашел проверить, как идет…
— Нечего тут проверять, — нетерпеливо и резко оборвал его Четверка, и я уставилась на инструктора заворожено и с восторгом. Подготовка закончилась, и вместо несмелых попыток противиться, он мог дать решительный отпор. — Подготовка и деятельность разведки секретны. Это не твоя парафия, Эрик. Так что убирайся.
Эрик напрягся. На его щеках заиграли желваки, губы безмолвно разомкнулись и сжались. Взгляд темных глаз быстро скользнул на меня и снова уперся в Четверку.
— Я принес карточки новичкам, — процедил он и сунул Четверке небольшой белый конверт.
— Карточки? — удивленно переспросил инструктор и опустил взгляд на конверт в своей руке. – Уже?
Но пояснений не последовало. Темный тяжелый взгляд снова полоснул по мне, и Эрик развернулся и зашагал к выходу из зала. Мы обрушились с вопросами на инструктора уже в поезде, отойдя от впечатлений — после выпада Четверки против Эрика, такого долгожданного и прекрасного — и отдышавшись после пробежки за вагоном.
— Что такое карточки? — спросила я, упершись взглядом в кончик белого конверта, торчащий из нагрудного кармана куртки Четверки. — И почему нам еще не должны были их давать?
Инструктор хмуро покосился на меня, обвел взглядом остальных и снова посмотрел мне в лицо.
— Карточки — не только авторизация вас как членов определенного подразделения Фракции, но и ключи к вашим комнатам, — он вытянул конверт и его острым краем задумчиво провел по подбородку. — А комнаты распределяются между новичками только после прохождения квалификации.
Он поднял взгляд на нас, взволнованный и настороженный, и добавил:
— А вы еще не полноценные разведчики.
— Не похоже как-то на Эрика — быть таким добреньким, — хмыкнул Крепыш, и трое других новичков поддержали его нестройным гоготом.
Я посмотрела на Четверку, он задумчиво — невидящим взглядом — уставился в пространство. И все так же задумчиво, отнимая конверт от лица, произнес:
— Ладно, держите, - и, вытянув карточки, разложил их в руке веером и протянул нам.
Я вытянула свою — на ней большим жирным шрифтом было написано мое имя — и отошла с ней под ближайшую тусклую лампу. Карточка была небольшой — легко помещалась в ладони — тонкой и упругой. На одной стороне было имя, под ним: небольшое фото моего лица крупным планом, короткое «Разведка» и «Уровень доступа: 2». А в самом низу от края до края тянулась широкая желтая линия. На обратной стороне на белом фоне горели языки пламени, окруженные плотным кольцом, — символ Бесстрашия.
— Круто! — восторженно воскликнул Крепыш. Он поднес свою карточку вплотную к лицу и рассматривал, прищурив один глаз. — А какие еще есть уровни доступа?
— Один, — коротко ответил Четверка и выудил из кармана свою карточку. От длительного пользования из белой — как у меня в ладони — она превратилась в серую, под именем, фотографией и словом «Разведка» значилось еще «Старший инструктор». Горизонтальная линия — под «Уровень доступа: 1» — была ярко-красной. — И абсолютный. Такой доступ есть только у Лидеров. Их карточки белые безо всяких цветовых показчиков.
Он замолк, спрятал свою карточку и отошел в угол. Я опустила взгляд на свою ладонь.
Эд О`Лири. Рыжие волосы, наскоро взъерошенные за секунду до фотографирования и раскрасневшиеся щеки после тренировочного дня. Разведка. Уровень доступа: два.
Я уперлась в стенку спиной и медленно осела на пол.
Прежде Эрик следовал хотя бы этому правилу: комнаты распределяются после квалификации. Возможно, прежде Эрик следовал и правилу, запрещающему использовать в спаррингах настоящие ножи. И — он сам говорил — прежде давал инициируемым право самим решить, кто прыгнет первым.