— Мы с тобой одной крови, ты и я! — чувствуя себя довольно глупо провозгласил мальчишка. Откуда-то из далекого детства вылезла эта глупая фраза, которая показалась ему подходящей для первого знакомства. Зверь только шевельнул ушами, реагируя на звук, но не отводя от него пристального взгляда. При попытке подойти поближе раздалось тихое ворчание и предупреждающе приподнялась верхняя губа, показывая немаленькие клыки. Что они могли сделать с мальчишкой, он явно мог увидеть на примере волков.
— Все, все. — успокаивающе поднял руки мальчишка и опять присел, чтобы не нервировать зверя. — Я не подхожу. Я даже отойду еще чуток. Вот так. Я тут мимо шел, слышу шум. Думаю — надо посмотреть, что это там происходит. А тут ты резвишься. Надо сказать — знатная добыча, я тут возьму немного? Ты же поделишься? А я тут тоже тебе подкину кой-чего. — Мальчишка поднялся на ноги и не поворачиваясь к росомахе спиной отошел к одной из ободранных туш волка. Валять по снегу влево-вправо, сдирая шкуру — это оказалось совсем не то, чтобы тащить на расстояние. Пришлось достать топор и разрубить тушу пополам. И все равно было тяжело, еще хорошо, что вокруг была зима и затвердевший снег — это все-таки не голая земля. Подтащить половину волчьей туши по снегу к росомахе, при этом стараясь не переступать невидимую черту, оказалось хоть и тяжело, но вполне выполнимо.
— Вот. Это тебе. — и сразу же ушел назад. И уже отойдя от подальше, спустя какое-то время, услышал чавканье и хруст костей, но оборачиваться не стал, своих дел хватало. Близилась ночь и надо было успеть к ней подготовиться. Он не собирался переться на темноту глядя, да еще с такой горой мяса.
Опытный таежник тратит на устройство нодьи часа полтора. У мальчишки ушло примерно два с половиной. Самое тяжело было — это разрубить поваленную сухую сосну на две части, но, когда на тайгу тихо опустились сумерки огонек между двух бревен, уложенных одно на другое, уже во всю разгорался. Еще один костер, но уже простой, горел в метрах пяти от нодьи, а сам мальчишка вместе с добычей расположился между двумя источниками огня. Между ними он уложил лапник и со вздохом облегчения занялся наконец ужином. Адреналиновая встряска по добиванию волков, тяжелая работа на свежем морозном воздухе вкупе с молодым и здоровым телом разожгли у него в желудке такой животный аппетит, что оленью вырезку он просто сожрал полусырой. Облизав запачканные в крови пальцы, прислушался к своему желудку, и кивнув головой кинул на угли еще один кусок. Затем подумал и вырезав из оленьей туши еще один кусок побольше, кинул его рядом с первым. На этот раз он дождался, чтобы мясо хорошо прожарилось и подрумянилось. Большой кусок был убран с углей и остывал в снегу, а свою вторую порцию мальчишка ел с чувством, с толком, с расстановкой, наслаждаясь каждым проглоченным кусочком. Уже с трудом доев, похлопал себя по туго набитому животу. Довольная улыбка расплылась по чумазому лицу. Затем, не откладывая дела в долгий ящик, взял отложенный кусок и пошел к росомахе.
В лесу уже достаточно стемнело, и зверь только угадывался в сумерках темным пятном на белом снеге. Только глаза яркими светлячками сверкали в ночной тьме. Мальчишка отметил, что хищник достаточно оклемался, чтобы передвинуться ближе к полутуше волка, где было оставлено мясо, и даже, судя по виду обглоданной кости, успел неплохо перекусить. Правда, судя по оставленному следу, прополз он всего метров шесть-семь, ближе мальчишка не рискнул подойти, и как полз, так и замер, уронив голову на передние лапы. То ли не было сил лечь на бок, то ли мешали раны. Мальчишка так и не смог разглядеть, где и как ранен зверь. Чтобы там не было, но двигаться он был способен, а значит вполне возможно и выздоровеет. Из темноты на мальчишку зеркальным отсверком блеснули зрачки и он, подходя, заранее помахал рукой с зажатым в ней мясом.
— Это опять — я. Надеюсь, не надоел еще? А то я тут тебе мяска принес жареного. Любишь жареное? Хотя откуда тебе знать, что такое жареная оленина. — он молол, что попало, лишь бы говорить и не умолкать. Пока он говорит, росомаха слушает и пока между ними стоит хоть такая связь, он надеялся, что зверь не будет его трогать. А то черт их знает, этих росомах. Вон, совсем недавно лежала и не двигалась, а тут уже ползает вовсю. А на что она будет способна через час или два, а что будет с ней к утру? Было бы обидно оказаться загрызенным росомахой, имея на руках столько шкур и мяса. И убивать… Как-то опаска берет. Он не знал, на что способна росомаха в своем последнем смертельном усилии и проверять это как-то не хотелось. Да и жалко было этого вояку, не побоявшегося в одиночку выйти на схватку с двумя волками и, чего греха таить, победившего их. Мальчишке фактически оставалось только доделать начатую работу. Как-то несправедливо получалось, если после такой победы это животное вдруг умрет. Хотя, конечно, шуба у росомахи была шикарная.