– Хочу, – ответил Клаус. …
Набрать команду из ста лучших высокогорных егерей и ждать дальнейших распоряжений.
Вот что пока мог сказать этот полковник.
– Но задание будет интересное, не каждому под силу, – пообещал полковник, по отечески похлопывая Клауса по плечу. …
Его рота высокогорных разведчиков была теперь на Кодорском перевале.
В отсутствие Клауса в роте за него командовал оберфельдфебель Волленгут.
С Фрицци Волленгутом у Клауса сложились достаточно странные и нетипичные для армии отношения.
Начать с того, что старина Фрицци был на двадцать три года старше молодого фон Линде и успел послужить еще в Первую мировую.
"Le Mond etes petit" как любил говорить Фрицци, щеголяя своим французским, что было следствием трех лет его службы в Лионе, Дижоне, Реймсе и Авиньоне, еще в семнадцатом году, когда самого Клауса еще не было на свете.
Да, воистину – тесен мир*, по молодости Фрицци служил под началом деда *Le Mond etes petit – мир тесен (фр) Клауса фон Линде – в двадцать восьмом баварском полку, которым и командовал тогда Карл Оскар фон Линде.
Может именно и от этого обстоятельства, отношения Фрицци к Клаусу носили некий оттенок отеческой заботливости, как отношения опекуна и ангела-хранителя. В роте Фрицци был для Клауса неким старым добрым родственником, постоянно заботящемся о том, чтобы с юным отпрыском фон Линде ничего не случилось.
Клауса это немного смущало, особенно когда кто-либо из камарадов пытался сострить по поводу юного командира роты и его старой няньки. Де, ротой егерей высокогорной разведки командует бабушка Фрицци и ее внучонок Клаус. Но за такую шутку, посмей ее сказать кто-нибудь в присутствии "бабушки", можно было схлопотать большие неприятности. В роте уважали старину Фрицци и к его желанию опекать молодого "обера" с приставкой "фон" относились снисходительно, как к причудам старого но очень уважаемого человека.
Так что Клаус принял условия игры, которые его совершенно устраивали. Обо всем и по каждому случаю нужно было посоветоваться с оберфельдфебелем Волленгутом. А уже потом отдать приказ. У русских, рассказывали, тоже была подобная система.
Там командир всегда сперва советовался с политруком.
– Как дела, Волленгут? – поинтересовался Клаус, едва прибыв в расположение роты.
Их рота была придана боевой группе Штетнера и имела задачу огнем и маневром обеспечивать продвижение основных сил группы по долине реки Бсыпь на Восток.
– Ночью русские овладели господствующей высотой и теперь не дают саперам навести мостовую переправу, чтобы прошли вьючные животные с горными орудиями и боеприпасами, – отвечал Волленгут.
Они сидели в хорошо замаскированном окопе возле стереотрубы, направленной в сторону почти отвесной скалы, с вершины которой русские вели ружейную и пулеметную стрельбу.
– Наша задача снять оттуда их пулеметы, – сказал Волленгут, настроив стереотрубу и уступая Клаусу место у окуляров.
– Как же они туда залезли? – недоумевая, и чисто риторически спросил Клаус.
Он развернул свое кепи с алюминиевым эдельвейсом козырьком назад, чтобы кепи не мешала глядеть в окуляры.
– Они ночью залезли, Клаус, – ответил Волленгут, – представь, мы произвели разведку, доложили что все чисто, а как только саперы выдвинулись навести мост, их обстреляли оттуда из пулеметов. Троих саперов из второго батальона насмерть.
Штеттнер негодовал и топал ногами. Так что, надо как то думать, как снять оттуда этих русских.
– И минометы здесь мало пользы принесут, – вслух уныло рассуждал Клаус, все глядя в окуляры стереотрубы.
– Это точно, – подтвердил Волленгут, – из миномета стрелять тут пользы мало будет.
– А что, если на ту вершину горную пушку затащить? – спросил Клаус, махнув рукой в сторону противоположной от занятой русскими скалы.
– Горную Geb-Flac – 38? – уточнил Волленгут, – так ее нам туда не затащить.
– Нет, более легкую, – ответил Клаус, – эту новую безоткатную IG-18 F.
Клаус имел ввиду совершенно новую горную 105 миллиметровую безоткатную пушку, только что поступившую на вооружение артиллерийских горно-вьючных дивизионов, которая изготовлялась из легких сплавов, разбиралась и разобранная потом упаковывалась в четыре контейнера, которые запросто могли нести либо два вьючных животных или четверо горных егерей.
– Это, конечно можно, – пожал плечами оберфельдфебель, – но сколько времени это займет? Да и русские на это сложа руки глядеть не станут, как мы на стенку пушку потащим, тоже что-нибудь такое придумают затейливое.
Тем временем, русский снайпер, засевший на горе, вероятно заметив блеск стекол стереотрубы, дважды выстрелил по их окопу.
Пули противно просвистев над ухом со стуком впились в твердую глиняную стенку окопа.
– Так дело не пойдет! – крикнул Клаус пригибаясь, – надо что-то решать.
– Да, а не то Штеттнер с нас с обоих головы снимет, – согласился Волленгут.
Решение пришло как то само собой.
Русским удалось подбить из пулемета один из "кюбельвагенов", принадлежавший батальону саперов.
И теперь этот "кюбель" горел и чадил черным-пречерным дымом, который ветер относил как раз в сторону горы, занятой русскими.
– А что больше всего дымит? – спросил Клаус, – покрышки шин?
– Да, – подтвердил Фрицци, – если их бензином облить, то сплошная дымовая завеса получится.
Не долго думая, Клаус послал оберефрейтора Хайнрици с двумя егерями к саперам за бензином и за старыми покрышками.
Хайнрици вернулся с двумя канистрами бензина и с целым ворохом старых резиновых камер, которые саперы использовали в качестве надувных плавсредств.
– Хорошенький костерок заделаем, командир! – хихикнул Хайнрици, потирая руки.
– Тебе бы только поджигать! – подначил его Фрицци, – не ты ли рейхстаг поджигал в тридцать пятом году?
Три груды резины, облитые бензином хорошо занялись, разгораясь каким то неестественным желто-зеленым огнем. Зато дым от резины повалил такой черный, какой бывает разве только при извержении вулкана Везувия раз в тысячу лет. Такой дым наверное валил из вулкана в тот день, когда погиб город Помпеи.
– Русским теперь ни черта не видно, – с удовлетворением заметил Волленгут.
Под дымовой завесой, два егеря – скалолаза достаточно быстро влезли на стенку, и сбросив оттуда веревки, через блоки, стали поднимать наверх компактно упакованное в контейнеры горное орудие.
– Не давай резине потухнуть, – кричал Клаус Хайнрици, ответственному за дымовую завесу.
В какие-нибудь пол-часа работа была проделана.
Следом за деталями орудия, наверх подняли ящик с боеприпасами и трех артиллеристов из 26-го горно-вьючного артдивизиона.
Еще пол-часа артиллеристы собирали свою пушку.
И когда дым рассеялся и русские с новой силой принялись поливать из пулемета позиции копошившихся на дальнем берегу реки Бсыпи саперов 91 го полка, тихими хлопками заговорило безоткатное орудие.
Всего пять выстрелов понадобилось артиллеристам, чтобы подавить оба русских пулемета.
– Ай да Хайнрици, ай да поджигатель! – радовался Фрицци.
Клаус тоже широко во весь рот улыбался, – можно было докладывать Штетнеру, что русских с горушки они сбили.
Саперы срочно повылезали из укрытий и принялись за свою работу.
И Клаус уже собрался было распорядиться насчет ужина, как пуля русского снайпера бесшумно ударила его в руку чуть выше локтя.
– Какое идиотское и несвоевременное ранение! – только и подумал Клаус, когда на прижатой к ране ладони он увидал свою собственную очень и очень красную кровь. …
7.
Майор Бекетов сделал Тетову самую настоящую выволочку.
– Почему вы опоздали? – Спрашивал он гневно и исподлобья глядя на Игоря.