— Я так злюсь, Эрен, что я готов вмазать себе по лицу, но это ничего не изменит. Хотел бы я, чтобы ты вправил мне мозги, как раньше. Но, видимо, пришло время быть большим мальчиком и разобраться с этим самому.
Тут твоё внимание привлекает тёмное пятнышко. Прямо перед твоими глазами по ниточке паутины спускается паук. Ты замолкаешь и следишь за его перемещением. Он бурый, не больше горошины, и совершенно точно не опасный для человека.
Паучок спускается на твой засаленный рукав (да, рубашки почище так и не нашлось), и ты аккуратно подставляешь руку к кончику травинки, чтобы паук смог переползти. Всё ещё не сводя с него глаз, ты продолжаешь:
— Думаю, Микаса уже рассказала тебе кучу всего. Очевидно, пятнадцатый главнокомандующий разведкорпуса в лице меня, не мог не оказаться в центре внимания после апокалипсиса.
Да, титаны исчезли. Но миллионы погибших людей, увы, не воскресли. Мир до сих пор приходится собирать по кускам.
Труднее всего — строить мосты между бывшими злейшими врагами. Это бремя я возложил на себя. И на наших друзей, но в гораздо меньшей степени. У них же семьи, я всё понимаю, поэтому ни на кого не давил.
Энни была одной из тех, кто вместо публичности предпочёл сосредоточиться на восстановлении дома, уничтоженного войной. Она покинула нас, остановивших гул. Райнер последовал её примеру.
Да, в глубине души я очень надеялся, что Энни останется с нами. И всё же, в моей голове уже давно маячила мысль о том, что будь возможность, она бы выпуталась из всего этого дерьма ещё раньше. И больше никогда не соприкасалась со службой Марлии, и тем более, Элдии.
Мне было больно её отпускать, ведь я сох по ней всё это время. Мы даже делали с ней всякое… ну… в моей голове…
Ты краснеешь и закусываешь губу. А говорить с деревом легче, чем с настоящим собеседником.
Понимая, что тебя немного заносит, ты переходишь к главному вопросу:
— Я правда очень хотел признаться Энни в своих чувствах, но…
… мои ли это чувства?
Эрен, дружище, ты тогда посеял зерно сомнений в моей голове. Ага, в тот самый день, когда мы подрались…
Бертольд во мне или я? Кто из нас влюблён в Энни? Быть может, мы оба? А что, если мне предназначена другая, и я сам напридумывал себе эту любовь?
Ты снова вздыхаешь и чешешь затылок. Затем, глядя в синее небо, продолжаешь:
— Мне, конечно, всегда нравились сильные девушки. Могу ли я считать, что Энни просто попала в мой типаж, и это всколыхнуло во мне физическое влечение?
Да нет, вряд ли. Я слишком хорошо себя в этом знаю.
Если честно, Эрен, я видел в Энни нечто особенное в отличие от остальных. Она, конечно, очень симпатичная, ловкая, смелая…
Я всегда ей восхищался, также как и вами с Микасой. И всегда знал, что она очень несчастна. «Убей или будешь убита». Вот девиз её жизни. В этом мы были похожи. Нам ли с тобой её винить? Каждый выживает по-своему, и Энни выбрала закрыться ото всех.
Наверное, нагло так считать, но я… мне кажется… я бы смог пробиться сквозь её броню. Отчего-то я знаю это. Но, как трус, вплоть до сегодняшнего дня боялся инициировать наше сближение.
Знаешь, Эрен, вчера она пришла сама! Преодолела пролив и тысячу миль, только чтобы отдать мне цветок. Когда она спросила, почему я ни разу к ней не пришёл, я почувствовал себя таким дураком… Я обязательно объясню ей всё, как только увижу.
На этих словах ты замолкаешь.
Посмотрев вниз, ты понимаешь, что упустил бурого паучка из виду. Наклонившись к траве, зачем-то начинаешь выискивать его голубыми глазами. Вот же он! Добрался до своей паутины. В которой, подрагивая, томится небесно-голубая бабочка. Запутавшаяся, обречённая на смерть. Паучок направляется к пленнице по своей липкой ловушке.
Бабочка начинает трепыхаться, надеясь порвать паутину и вырваться, но лишь сильнее увязает в крепких сетях. Ты хладнокровно смотришь на её попытки освободиться. Будь ты ребёнком, обязательно бросился бы освобождать прекрасную пленницу. Но сейчас ты слишком хорошо знаешь законы этой жизни.
Паук настигает жертву.
Не выдержав, отводишь взгляд. И продолжаешь:
— И всё же, Эрен, почему я не сблизился с Энни после твоей смерти? Мне пришлось отогнать свои чувства на задний план. Ведь на кону стоял хрупкий баланс на обрубке оставшегося нам мира. Я не мог отвлекаться от самого важного: Хистории нужна была помощь и доверенное лицо рядом. Она гарантировала нам безопасность взамен на службу.
Мы и сами не заметили, как разведкорпус превратился в пешек, хоть и под протекторатом нашей дорогой королевы. Всё, что от нас осталось — едва ли двадцать человек, включая Микасу, Жана, Конни и меня.
Мы перестали выполнять ту функцию, ради которой создавались. В этом больше не было необходимости. Новое правительство постепенно оттеснило королеву на задний план, бросив нас — разведчиков — в самое пекло нового мироустройства. Я как белка в колесе налаживал новые контакты между Парадизом и тем, что осталось от планеты. Днями и ночами предотвращал новые конфликты. И скажу тебе: это не просто.
Меня дважды пытались убить: в первый раз какой-то безумец из Марлии, чудом выживший после Гула, а второй — как ни странно — один из твоих Йегеристов.
Ты не серчай, но твой культ здорово прибавил мне седых волос, когда начал угрожать королеве. Во мне они до сих пор видят противника, как бы я не пытался их убедить. Но с этим я смирился. Как и с тем, что жизнь моя, вероятно, всё равно будет недолгой, ну или по крайней мере очень нервной. Хотя у меня и прибавилось немало верных товарищей.
Как ты уже понял, эти пять лет я провёл на пороховой бочке, и не было бы ни недели, чтобы я не думал об Энни. Она помогала восстанавливать то, что было уничтожено гигантами, где-то там — на другом берегу моря, и наверняка видела моё имя в каждой газете. И я, как дурак, в глубине души надеялся на то, что она свяжется со мной, если захочет сближения.
Эрен. Я понял. Страх отказа, страх того, что она нашла другого, не давал мне сделать то, о чём я так давно мечтаю. Я до сих пор боюсь. Но сегодня моё сердце забилось с новой силой… Потому что она пришла! Знаю, глупо и наивно думать, что она хотела увидеть меня, а не только лишь попросить об услуге…
А, с чем чёрт не шутит — я попробую быть сильным. Для неё.
Как видишь, я здесь. Значит, у меня получается.
Да, я трусливо залёг на дно. Её величество отправила меня на отдых, и я просрочил его на несколько недель. Свалил все дела на Жана, зная, что ему и так нелегко, с молодой женой и сынишкой. Хотя, честно говоря, думаю, он рад смене обстановки.
И, прежде чем он придушит меня по возвращении, ответь мне, Эрен: Как мне выбраться из прошлого? Где набраться сил, чтобы строить будущее? Ты обещал мне свободу, но я всё ещё в ловушке: политика вмешивает меня в грязь, а это единственное, чем я могу заниматься после того, как исчезли титаны.
Ты встаёшь, отряхиваешь брюки, и снова смотришь на паутину: паук уже ввёл свой яд, и бабочка едва-заметно трепыхается, постепенно угасая.
— Я всё думаю, а кем бы я стал, если б не ты? Учителем, врачом, геологом?..
Тот, кто я есть сейчас, был жизненно важен для сохранения человечества, но это время прошло. Люди больше не верят тем, кто сражается. Люди верят тем, кто громче кричит. У меня нет выхода. Я должен манипулировать, лгать, шантажировать, чтобы оставаться в седле. Да, я это умею, но мне от этого ни черта не легче.
Я не такой, Эрен. Я хочу помогать людям, но не так. Ещё пара лет такой жизни, и я…
Бабочка в паутине замирает.
Она мертва.
Грустно глядя на неё, ты вытираешь рукавом пот со лба. И внезапно вздрагиваешь.
— Армин? А ты не изменяешь старым привычкам. Всё также общаешься с собеседниками, которые не могут ответить.
— Микаса?! Ты слышала?..
— Не беспокойся, Армин. Я так рада, что ты здесь. Я соскучилась. Иди сюда.