Лейтенант чуть приподнялся, взмахнул рукой — и заработал еще один пулемет, замаскированный правее, в расщелине. Вводить в бой все силы сразу он не хотел. Но видя, как сломя голову рвутся вперед немцы, понял — критический момент настал и жалеть патроны не время.
Выйдя из машины, генерал приказал шоферу отъехать в укрытие. Сам же, тяжело опираясь на палку, медленно пошел вверх по тропе, что вела на командный пункт.
Побывав в расположении 308-й дивизии, он думал о том, как сделать ее надежным заслоном на пути немцев. Обстановка на переднем крае была очень тяжелой. Альпийские стрелки вклинивались в оборону дивизии, теснили наши части. Генерал не мог смириться с тем, что в некоторых подразделениях дивизии не было минометов, а там, где они были, чаще бездействовали — не хватало мин. Между тем (кто этого не знает) миномет в горах — главное оружие; в горно-лесистой местности он так же необходим, как в степи танк. Минометы и боеприпасы к ним нужно добывать любой ценой. В частях не хватает патронов, гранат. Как их доставлять? С помощью каких средств? В горах не только дорог, нет даже порой мало-мальски наторенных троп…
В полдень генерал связался с Абхазским обкомом партии. Секретарь обкома, член Военного совета, сказал, что в Сухуми и его окрестностях создаются добровольческие отряды из гражданских лиц по доставке боеприпасов и продуктов питания в горы. Подобраны надежные проводники — люди, в основном, пожилые, не подлежащие мобилизации. Почти все они бывшие пастухи, лесничии, много лет жившие в горах; такие знают каждую тропку. Сформирован первый караван на ишаках. Как только прибудет эшелон, он примет нужные для войск грузы и двинется в путь.
«Все это хорошо, — думал генерал. — Но этого мало. Очень мало!»
Выслушал доклад заместителя по тылу о других мерах, принимаемых для снабжения армии… Почти ежедневно возникает необходимость срочной переброски боеприпасов и продовольствия. Вот и сейчас на Марухском перевале одна из частей бьется в окружении. Спасти положение можно только с помощью самолетов. Где взять самолеты? И командующий снова звонит в штаб фронта: просит, настаивает, требует…
Еще проблема — использовать боеприпасы с максимальным эффектом. Вспомнился разговор с начальником артиллерии одной из дивизий. Командующий остался недоволен его действиями: артиллеристы вели огонь с закрытых позиций, на предельном расстоянии. Это означало, что снаряды, которые так трудно доставлять в горы, расходуются почти зря.
Генерал приказал выкатывать орудия и прямой наводкой бить по огневым точкам, по скоплениям войск. С расчетом. Наверняка.
— Я и сам так думаю, — отвечал начальник.
— Так в чем же дело? Действуйте.
И услышал: в части не осталось ни тросов, ни даже веревок, с помощью которых можно было бы поднять орудия на позиции для стрельбы прямой наводкой… Растеряли.
Командующий вскипел:
— Вы хотите, чтобы я вам веревки вил? Или доставал тросы? — громче обычного произнес он, хотя всегда держался правила — не кричать на подчиненных…
Адъютант доложил: командир дивизии, батальон которой попал в окружение, сообщает, что вражеское кольцо прорвано.
Генерал придвинул карту, долго сидел над ней, раздумывая над очередной боевой операцией, взвешивая все «за» и «против». Лег во втором часу ночи, но заснуть не мог. Ворочался с боку на бок. Как назло, ломило ноги. Мысленно перенесся в Москву, где был совсем недавно. Тревожно и неуютно в столице. По ночам — воздушные налеты. Все больше убитых, раненых… Но москвичи не пали духом: они стоят у зениток, дежурят на крышах, трудятся на фабриках и заводах. Это, в основном, женщины, проводившие мужей на фронт и взявшие на свои плечи всю мужскую работу.
Кремль. Генерала вызвал Верховный Главнокомандующий. Представлял, что Сталин выглядит так же молодо, как на портретах. Нет — седой, усталый, глаза окаймлены морщинами. Лицо в мелких оспинках… Верховный назначил его командующим 46-й армией. Минут пять говорил о замыслах немцев, рвущихся на Южный Кавказ. Спрашивал о том, о сем, словно прощупывая. А прощаясь, сказал:
— Ну, смотри, Леселидзе!
Ответил, как и положено отвечать в таких случаях. Но когда вышел из Кремля, почувствовал, какая невероятная тяжесть легла на его плечи. Отвечать за оборону Кавказа! Справится ли?
Вздремнул под утро, но явился адъютант, доложил, что его вызывает командующий фронтом.
Не успел Головеня подвести итоги боя, как над Орлиными скалами появилась «драбина». Так метко окрестил кто-то из солдат-украинцев самолет «фокке-вульф». Самолет действительно имел сходство с драбиной (лестницей): фюзеляж от хвоста до крыльев раздвоен и соединен поперечными планками. Драбина снизилась и начала делать круги над скалами. Затем взвилась вверх и быстро скрылась за лесом.