Так и проходили десятки месяцев, на протяжении которых этиамарий Лансемалиона Бальмуара снова вливалась в привычный ритм жизни. И с каждой новой победой она не только получала всё больше денег, но и понимала одну крайне важную вещь… Ломая кости и вырывая челюсти, заживо испепеляя врагов, стоя по шею в крови, Ада вдруг начала замечать нечто очень странное, что без остановки днём и ночью терзало разум.
До этого Аду учили лишь видеть своего врага, но без постоянных лекций наставника внезапно пришло озарение. Каждый из этих этиамариев… он же… смертный. Не враг и не монстр, просто слабый смертный, загнанный в ловушку из обстоятельств и с клеймом на теле. И подарок ангела… артефакт Оноэля позволял не просто видеть сквозь тени Кихариса и вылавливать мысли из круговорота хаоса.
Он вдруг позволил увидеть нечто глубоко спрятанное и личное. Об этой возможности Огненная Бестия даже не догадывалась, но, когда оторвала второе крыло Валькирии… в мучительной боли, обожжённая и лишённая ещё и ноги, она ревела так жутко, будто у неё забрали сам смысл жизни. Она поняла, что больше уже не полетает даже если ей, сохранят жизнь. Магическая защита спала и вдруг открылась душа. Желания, мечты, стремления… всё это Око Смирения выделяло против воли носителя.
Валькирия, которая никогда не желала становиться воительницей, но выбора ей не оставили. Ничего не оставалось кроме как убивать и убивать врагов. Её тоже обрабатывали, готовили, внушали правильные идеи и делали удобную вещь. Конечно, она, несомненно, убила бы Аду, не проявила бы ни жалости, ни сострадания, ведь этот мир делал всё, чтобы смертные боролись и убивали друг друга.
Только вот, невероятно жалко звучит это оправдание. И с каждым новым днём использования «подарка» Оноэля природа артефакта раскрывалась всё более явно. Каждый убит воин или воительница, Око Смирения смотрело сквозь оправдания и перед собой Огненная Бестия видела уже не других этиамариев, а бывшего офицера армии Эдема, отправившегося на пенсию и вынужденного продать себя ради, чтобы ещё раз одержать победу над врагом. Следующий противник, грозный амбал с двумя топорами, вырывающий хребты и пьющий кровь поверженных… он тоже здесь лишь ради спасения своей сестры, попавшей с ним в мир и использующейся лариосом как поводок для манипуляций.
Кто-то хочет жить, кто-то вернуться домой, а кто-то уже решил, что для него наступила пора последнего сражения. Тысячи причин не убивать теперь маячили прямо перед глазами и игнорировать их было нельзя. За кровожадными масками и обстоятельствами теперь приходилось видеть, что вот этот эльф никогда не лгал и всегда протягивал руку другим. Жизнь другого полна нескончаемых мучений, но и в кромешной тьме он не опустился на дно. Даже это на первый взгляд зверьё… его лишь заставили стать таким.
И с каждой новой победой, всё сложнее становилось снова поднимать меч. Вот он секрет Оноэля, который против своей воли всегда видел большего другого и вынужден был жить с неприятной правдой. Самое малое что он мог сделать, так это не убивать своих врагов. Окончательно осознав это… Ада вдруг поняла, что больше не может сражаться и продолжать убивать других этиамариев, в которых теперь из-за Ока Смирения она видит лишь простых смертных. Да сгорит в синем пламени Эдем и все эти Великие Арены, пусть будет трижды проклят Райский Сад и желание стать сильнейшей. Слишком высока стала цена… вернее не стала, она всегда была такой, просто в силу собственной глупости и незрелости были потрачены десятилетия.
Но так или иначе, после этого Огненная Бестия твёрдо решила, что больше не будет выступать на аренах. Ошибкой было заключать договор с архитектором. Прошлого уже не изменить, однако сейчас главное не сделать ещё более гадким будущее.
И неважно какая будет реакция хозяина по возвращению. Плевать. Пусть даёт возможность отплатить долг иным способом, либо забирает спасённую жизнь. Ведь от легенды до избранницы Этия пролегает океан крови, в котором если не утонешь сам, то утопишь собственными руками не просто каких-то преступников, а настоящих легенд, может быть, не таких хороших как Оноэль, но всё ещё легенд, достойных и великих, настоящих воинов на потеху толпе.