— Конечно, Майкл.
«Это работа», — строго напомнила она себе.
— Викки, я должен кое-что объяснить. — Она почувствовала, как Майкл напрягся. Он старается быть с ней честным. — Не хочу связывать себя эмоциями, которые только мешают. Я представляю жизнь, какую хочу для себя. На Юге много людей, считающих, что рабство должно существовать и впредь, но лишь немногие будут на этом настаивать. Те, кто пытается вывести Луизиану из состава Соединённых Штатов. Я буду с этим бороться. Без Штатов Луизиана ничто. Мы — семья сильных убеждений, Викки, и всегда боремся за то, во что верим. — Как убеждённо говорит! — Мой дед несколько лет был конгрессменом от Луизианы, пока не решил, что лучше работать в штате, среди людей. Он выставил свою кандидатуру на выборы в Государственную Законодательную власть. А накануне выборов его вместе с бабушкой убили, так как он выступал против коррупции в правительстве. Мне было семь лет. Никто не знал, что той ночью в Эдеме я стоял на верхних ступенях лестницы, когда забрызганные кровью тела внесли в дом. Я всё слышал и всё запомнил. — На лбу пульсировала жилка. — И я поклялся, что отдам жизнь, чтобы сделать Луизиану лучшим местом для жизни. Лучшим для всех. Но пока существует рабство, это невозможно.
— Я не приемлю рабства, — честно сказала Викки. — Это мерзость.
— Юг торжествует победу, так как в Белом доме сидит Бьюкенен, — Майкл помрачнел. — А ещё потому, что через два дня после вступления в должность Верховного судьи пришло решение, которое законодательно утвердило, что рабы — это не человеческие существа, а движимое имущество. И это, — с горечью продолжил Майкл, — переводит рабство из региональной проблемы в национальную.
Викки слушала, довольная откровенностью Майкла. Ему нужна жена, разделяющая его убеждения и непредъявляющая никаких претензий. И, имея жену, думала она, Майкл станет более спокойным, уравновешенным. Более ответственным.
Вдруг он сказал:
— Уже поздно. Нам рано вставать.
Викки пожелала спокойной ночи и направилась в каюту. Но как только взялась за ручку двери, изнутри донёсся низкий гортанный смех. Эва была не одна. В шоке отдёрнув руку, девушка поспешила обратно.
По палубе парами или группами прогуливаются пассажиры. Она остановилась у перил. В тихой воде отражаются мириады огоньков. Интересно, сколько ещё гость проторчит в каюте?
— Викки! — голос Майкла заставил развернуться и отпрянуть от перил. — Я думал, ты пошла спать. — В тёмных глазах мелькала тревога.
— Я подошла к каюте. — Викки опустила глаза и почувствовала, что заливается краской. — Там Эва. Она… Она не одна.
— Чёрт её подери, — сердито проговорил Майкл и положил ладонь на локоть жены.
Они молча прогуливались, Викки слегка дрожала от сырого ночного холода.
— Замёрзла? — заботливо спросил он. Потом, поколебавшись, продолжил:
— У меня есть шампанское. Давай спустимся и выпьем. Оно тебя согреет. — В глазах Майкла полыхнул такой огонь, что сердце девушки бешено заколотилось.
— Пойдём, — ответила Викки, отметив, что он только что проявил к ней интерес.
Из приличия не закрыв дверь, Майкл наполнил бокал сначала для Викки, потом для себя. Сидя в уютном кресле напротив Майкла, Викки убеждала себя, что нет ничего предосудительного, что находится здесь. Они женаты. Никто не знал, что брак всего лишь фикция. Слово и ничего больше.
— Выпей, — мягко произнёс Майкл. — Это убережёт от простуды. — В тёмных глазах мужа читается восхищение, как будто видит её впервые, что будоражит кровь. — Прошу прощения за Эву, в Европе у неё была бурная жизнь. Думаю, ей доставляет наслаждение насмехаться над условностями, но как она посмела выставить тебя, словно вещь!
— Майкл, может быть, в Эдеме она изменится, — Викки попыталась приободрить его.
— Ты не знаешь Эву, — напряжённо произнёс он, — Не знаешь всего зла, что сидит в ней.
Мужчины протянул руку, чтобы взять у жены бокал, и их пальцы соприкоснулись. По телу Викки пробежала странная волна. Майкл взял её ладонь и поднёс к губам.
— Ты прекрасна, Викки, — прошептал он, глаза пылают чем-то невиданным прежде. — Прекрасна.
— Майкл… — лёгкая дрожь пробежала по телу, когда муж поднялся и, приблизившись, остановился перед ней. Он наклонился, и губы приблизились к губам.
Викки подняла голову. Женские руки обвили его плечи, когда он нежно поднял её с кресла.
Никто никогда не обращался с ней так. Мужские руки коснулись плеч, стаскивая одежду к талии. Никто и никогда не касался так.