— Если любите Диккенса, вряд ли поймёте и оцените Теккерея, — Сара засмеялась. — Вероятно, Вам нравиться читать произведения джентльменов с Юга. — Она вновь спряталась за дружеской маской. — Например, Эдгара Алана По из Вирджинии. В Европе, как писала Эва, он весьма популярен. Его рекомендуют такие знаменитые писатели, как Бодлер и Маларме, — слегка улыбнулась, зная, что Викки эти имена ни о чём не говорят. — Вот его поэмы и сборники новелл. Никогда не читайте новелл перед сном, иначе не заснёте!
— Благодарю Вас. Я почитаю поэмы.
Наслаждаясь приятным утренним теплом, Викки села в кресло-качалку из стоявших в ряд вдоль галереи. Сэм и Хилда возились внизу, и лишь она взглянула на них, бросились в галерею, требуя внимания.
Когда собаки удовлетворились проявлением любви, уселись у ног, дав возможность читать. Однако взгляд скользил по тексту, мало улавливая смысл.
Викки кинула быстрый взгляд на звук открывающейся парадной двери. Там стояла Сара Иден со слабой, будто приклеенной улыбочкой.
— Как Вы отнесётесь, если Сет покажет Вам плантацию, когда вернётся? — любезно предложила она. — Он повезёт Вас вдоль реки. Там изумительный вид.
— Благодарю, — Викки изо всех сил старалась отвечать с радостью. Странно, что Сара Иден озабочена послать её осмотреть местные достопримечательности. — Буду очень рада.
Как только Сара вошла в дом, Викки попыталась вернуться к чтению. Вновь нахлынуло беспокойство. Дневные часы оказались бесконечно длинными. Викки стало интересно, чем занимается Эва. Кажется, большую часть времени проводит в комнате. Но с другой стороны Сара несколько теплее относится к сестре, чем к невестке.
— Юная мисси… — запыхавшись, в галерею вбежала Моник, — Сет вернулся с экипаж. Мисси велела сказать, что он подаст экипаж к фасаду через пару минут.
— Спасибо, Моник.
— Я сейчас буду помогать Юноне на кухне. Связывать для неё бобы… или я Вам нужна для чего-нибудь? — горячо добавила девушка.
— Ступай, помоги Юноне, — одобрила Викки и подумала, какой счастливой выглядит Моник. Но как можно быть счастливой, будучи рабыней? Тотчас же Викки почувствовала себя виноватой от невольного осуждения значимого для Юга общественного устройства. — Ах да, отнеси, пожалуйста, это в библиотеку, — и протянула книгу.
— Может быть, в Вашу комнату? — Моник с большим уважением вгляделась в название. Тут до Викки дошло, что Моник не умеет читать. Она читала в «Геральде», что рабов не учат ни читать, ни писать. В большинстве южных штатов это противозаконно. — Хорошая. — Моник с восхищением потрогала золотое тиснение на корешке книги.
— Хорошо, вечером почитаю, — сказала Викки, подавляя порыв сказать, что не хочет заставлять Моник ещё раз за утро подниматься по длинной лестнице. Но она должна учиться принятому на Юге образу жизни.
Викки подождала, пока экипаж остановиться перед домом. Джефферсон, сидевший с Сетом на козлах, спрыгнул вниз открыл дверь и радушно поприветствовал:
— Здравствуйте, юная мисси.
— Доброе утро, — улыбнулась Викки и позволила Джефферсону помочь ей подняться внутрь экипажа.
Сет сделал круг и заехал за дом, направляясь к дорожке вдоль реки. Викки откинулась назад. По реке в сторону Нового Орлеана шёл пароход. Донёсся резкий, душистый запах цветения тянувшихся справа деревьев. Скорее всего, это плодоносы, и Викки стало интересно, какой же будет урожай.
Сет свернул в сторону от реки и направил прекрасных гнедых лошадей по узкой дороге, разделяющей поля. Бесконечные владения были усеяны…, кажется хлопком, припомнила она. Плантация была огромна.
Спереди справа появился небольшой белый домик — безукоризненный, с чёрными ставнями, окружённый яркими цветами. Садовый участок огорожен аккуратным забором из кольев. «Великолепный, скромный дом», — подумала Викки. Он напомнил домик в Англии.
В галерее показалась женщина и сделала им знак рукой. Викки высунулась из окна.
— Сет, останови, пожалуйста.
Экипаж остановился перед домом. Джефферсон соскочил вниз, чтобы открыть дверь. Женщина спустилась по ступеням галереи и по усыпанной мелким битым кирпичом тропинке подошла к калитке: маленькая, болезненно худая, около тридцати лет, с тёмными волосами и тёмными глазами. «Она была бы хорошенькой, если б не болезненный вид», — подумала Викки, когда, улыбаясь, подходила к женщине.
— Бонжур, мадемуазель, — вежливо сказала женщина. — Я — Клодин Лемартайн. Жена управляющего, — акцент чисто французский.
— Бонжур. — Викки запнулась. — Я — Викки Иден, — язык споткнулся о непривычную фамилию. Чувствуя, что заливается краской, продолжила, — жена Майкла.