Я вскочил на ноги, мучаясь сомнениями. Как я смогу жить, зная, что мое идентичное воплощение бродит в одиночестве по чужой планете без шанса когда-либо вернуться домой? Конечно, мы все, отправляясь в путешествие, сознательно шли на риск. Каждый из нас понимал, что может погибнуть или потерпеть крушение, и необязательно спасательная экспедиция доберется вовремя или вообще будет снаряжена. Мы находились за сотню галактик от Земли, за десятки лет от момента отправления! Мы даже не были твердо уверены, что Земля до сих пор существует! За время нашего отсутствия случиться могло что угодно, и сигнал бедствия попросту ушел в никуда.
Я знал все это. Но наступить на собственную совесть не мог. Бросить здесь умирать самого себя, пусть даже ненастоящего, искусственно воспроизведенного, было бы ужасно аморальным поступком.
- Прежде, чем ты примешь решение, позволь еще кое-что рассказать. - Лира поднялась с нашего ложа, подошла и нежно накрыла ладошкой мою руку, искренне заглядывая в глаза. Во мне мгновенно пробудилось сожаление, что между нами так ничего и не получилось. Она была заоблачно красива, беспрецедентно добра. Слишком хороша, чтобы я, со всеми моими недостатками, был ее достоин.
В уголках ее глаз заблестели слезы:
- Тебе необязательно улетать. Есть множество решений, которые позволят тебе стать счастливым здесь. Мы обладаем неограниченными возможностями, такими, какие тебе даже не снились! – Глядя снизу вверх, она умоляла меня послушаться ее, и я незаметно поддавался чарующим речам, потому что и без того был переполнен неуверенностью. – Ты здесь достигнешь большего, чем там: захочешь воссоздать весь свой экипаж, и ты его получишь; соберешься построить город, и он будет твоим. Мы можем стереть твою память, и ты начнешь с нуля, не зная всего того, что уже с тобой приключилось. А можем, напротив, подарить тебе мысли всех друзей, и ты будешь знать, о чем думал каждый из них в любой момент времени, в буквальном смысле стать ими и прожить их жизни. Я буду учиться вести себя как женщина, которую ты любишь. Лира Портман не имела прототипа, поэтому мы рискнули вложить в ее разум совокупное сознание нашего биологического вида, но это можно изменить в любой момент. Ты выберешь женщину со своего корабля и мы скопируем ее воспоминания в тело Лиры. Ты можешь менять девушек каждый сезон, если это сделает тебя счастливым.
Лира сжала вторую руку на моем запястье, пока я с возрастающим ужасом, но и болезненным, извращенным любопытством слушал.
- Кроме того, не забывай об одной существенной мелочи: на этой планете ты бессмертен.
- Бессмертен? – непонимающе повторил я.
Она кивнула:
- Ты можешь состариться и умереть, и мы воссоздадим тебя заново, вложив всю накопленную память, а можешь просто позволять нам поддерживать твой настоящий возраст, ведь каждый раз, когда ты вступаешь в плотный контакт, твои клетки обновляются, излечиваются раны и болезни. Подумай, какой ты можешь получить уникальный опыт благодаря этому! Мы можем вложить в твою голову все свои знания и воспоминания всех существ, когда-либо прилетавших к нам. Ты можешь прожить тысячу новых жизней в новых телах, побыть любым астронавтом из твоего экипажа, даже женщиной или даже существом с другой планеты. Ты можешь оставаться собой или перепробовать сотни различных комбинаций. Это бесценный шанс, который ты не получишь больше нигде. На корабле ты будешь ограничен своим телом и смертью, которая позволит тебе прожить только одну жизнь. Здесь же твои возможности необъятны. Что скажешь?
Перспектива, признаться, завораживала. Необыкновенные будущие картины, о которых говорила Лира, вряд ли оставили бы равнодушным хоть кого-нибудь. Я тихонько провел кончиками пальцев вдоль идеальной линии подбородка девушки, невольно представляя ее в роли, например, Норы Шульц, медсестры-ассистентки, которая, бывало, строила мне глазки в медотсеке, или Марии Дагон, симпатичной тренерши по аэробике, на которую я частенько глазел, когда приходил позаниматься в спортзал. Любопытная и соблазнительная вырисовывалась идея. Но от нее за милю веяло подделкой. Идеалист во мне сопротивлялся предложению «поиграть в человеческие жизни», это было этически некрасиво. Да и привязался я уже к Лире такой, какая есть – инопланетянке, пытающейся быть человеком. Мы могли научить друг друга новому: я бы продолжал посвящать ее в тайны людских противоречий, она бы показала мне, что представляет из себя ее непостижимый мир. Если бы я только захотел этого.
Моя рука невольно опустилась, улыбка, тронувшая уголки губ, ушла, а настроение снова упало ниже отметки «мрачно».
- Прошу тебя, - умоляла Лира, прочитав по моему лицу, что не сумела повлиять на мое решение.
- Почему ты так отчаянно просишь меня уступить? – выразил удивление я. – Разве тебе не безразлично, кто из нас двоих улетит, а кто останется? Ты утверждаешь, что мы одинаковые, тогда почему так принципиально, чтобы это был именно я?
- Цель нашей жизни – в оптимальном сосуществовании с другими. Если ты улетишь, это будет означать, что наша цивилизация, впервые за свою историю, потерпела крах, - опустила глаза эдемианка, признавая поражение. – Это значит, что мы не так и совершенны, как ты говоришь, если не смогли понять другой вид и сделать наше сотрудничество идеальным. Это приведет к нарушению внутренних связей, последствия могут оказаться плачевными для нас. Мы просто обязаны преуспеть! – подняла она на меня взгляд. – Ты не можешь улететь, не дав нам второго шанса! Это должен быть именно ты, с тем опытом, который уже приобрел, а не тот, который спит в капсуле. Пожалуйста, позволь нам попробовать еще один раз! Клянусь, если ничего не получится, мы вырастим тебе новый корабль, новый экипаж, и ты получишь свободу.
XII
Наши отношения с Лирой эволюционировали и вышли на новый уровень. Я перестал в ней искать, наконец, придуманный образ, и начал воспринимать ее такой, какой она была, со всеми недостатками и странностями, научился видеть за внешней оболочкой существо, отличное от человека, но трепетно стремящееся познать границы свойств и привычек нового тела. Лира, в свою очередь, училась понимать свои потребности и говорить мне «нет», отстаивать свое мнение и познавать противоречивые человеческие эмоции. Чем дольше она находилась вдали от общности разума эдемиан, тем легче ей это удавалось.
Можно сказать, что мы благополучно преодолели «кризис первого года семейной жизни», уважительно стали относиться к нашим отличиям и активно искали общие точки, чтобы осторожно двинуться дальше, не причиняя отныне друг другу вреда. Мне казалось раньше, что я уже любил Лиру, когда она появилась на свет, но теперь я начал понимать, что это было не так. Именно сейчас, когда я осознал, что девушка не является воплощением моей мечты и человеком, я начал искренне влюбляться в эдемианку, отдавая себе полный отчет, что она не такая, как я. Это осложняло мои планы, я все чаще задумывался, что, когда настанет «день икс», мне будет очень трудно покинуть планету и оставить девушку. Я все еще собирался придерживаться принятого решения, но несносное сердце болело, когда, целуя розовые губы, я представлял, что это в последний раз.
К концу весны, когда красивые цветы еще покрывали деревья, но некоторые из них уже стали наливаться в плоды, когда нежно-розовый оттенок лепестков переплелся с бело-красным цветом сочных фруктов и бордово-сливочным цветом молодой листвы, космический корабль «Ребро Адама» был готов к отбытию.
- Все-таки улетаешь? – с глубокой печалью в голосе спросила Лира, взобравшись на ветку, на которой я сидел, издали рассматривая корабль. Он не был покрыт растительностью, как в прошлом году, напротив, деревья «расступились», открывая вокруг субмарины огромный голый круг, похожий на аэродром. Таким образом эдемиане спасали свои жизни и давали понять, что работа закончена.