— Я слушаю, — тебе голос его звучал глухо, как будто он находился где-то далеко. — Я готов ответить на любой твой вопрос.
— Скажи, а почему ты не стал этого делать, когда я болел?
— Это было опасно, — просто объяснил он. — До тех пор пока не будет сформировано ядро, любой вирус сможет уничтожить ВВВ. Ему необходимо освоиться и закрепиться в твоём организме. На это может уйти неделя — две. Но зато потом он будет неистребим и станет заботиться о тебе. Он грустно усмехнулся и направился к балкону.
— Белёк, — попытался остановить его я, — скажи, а что будет со мной?
— Я не знаю, — честно признался он, даже не повернувшись в мою сторону. Видимо потерял ко мне интерес. — Это уже зависит от тебя. Ты получил такой подарок, о котором можно только мечтать, вот и подумай, как им воспользоваться с умом.
— А мы ещё увидимся с тобой? — Спросил я с тоской. Мне почему-то было грустно расставаться с этим забавным существом.
— Я не знаю, но всё может быть. Мой народ ничего не отрицает.
Я хотел уловить тот момент, когда он исчезнет, чтобы понять, как же это всё происходит, но ничего не вышло. Всё произошло так же незаметно, как и в первый раз. Вот он стоял и вот его уже нет. Всё ещё не желая верить в то, что произошло, я рванулся на балкон и посмотрел вниз. Нет, распластанного на асфальте тела нигде не было видно!
Глава 4
Тревоги и сомнения
Субботнее утро началось не по субботнему паршиво. Конечно, теперь выходные не играли для меня никакой роли, но сказывалась привычка. Так вот эта суббота превратилась для меня в настоящий кошмар. Меня тошнило так, что, просидев час в обнимку с унитазом, я ещё радовался тому, что не выблевал свой желудок. Но этим дело не ограничилось, меня швыряло из стороны в сторону так, словно я находился на палубе корабля во время сильнейшего шторма. Создавалось впечатление, что основательно перепил.
— Блин, что за дрянь такая?! — Удивился я сам себе. — Ведь трезв, как стёклышко.
Держась за стены, я направился к телефону. Обнаружилось ещё одна неприятность — все цвета и краски стали вдруг ненормально яркими, даже серый цвет, уж на что нейтральный, резал глаз. Я уже не говорю про звуки! Тиканье часов выводило из себя. Оказывается, не зря в ушах есть и молоток и наковальня! Теперь какой-то полоумный кузнец орудует там вовсю, пытаясь свести меня с ума.
— Кому неймётся в такую рань? — Услышал я в трубке бас Толика.
— Толян, Надюху позови, — жалобно попросил я.
Я понимаю, что наши странные отношения могли бы кого угодно привести в замешательство, но сам уже давно ко всему привык. Меня совсем не удивляло то, что два мужика делят между собой одну женщину и при этом остаются в хороших отношениях. Просто женщина нам попалась такая, что её постоянно хочется передать кому-то третьему, чтобы потом посыпать голову пеплом и жалеть о том, что не смог удержать.
— Надька там твой второй муж звонит, — в трубке послышалось лошадиное ржание, а потом звонкий шлепок — это Надюха съездила Толяну по роже. Когда он трезвый она может себе это позволить.
— Ну, что ещё? — Не размениваясь на приветствия, спросила Надежда.
— Надь, а что надо делать при отравлении? — Жалобно спросил я.
— Ты опять нажрался просроченных йогуртов? Сколько тебе раз говорить, чтобы смотрел на срок годности?!
Много раз она мне это говорила, но я почему-то постоянно это забываю. Но на этот раз просроченный йогурт не при чём. Отравился я чем-то другим. Попытался вспомнить, что ел накануне, но ничего подозрительного вспомнить не смог.
— Надь, что мне делать?
— Надо промывание желудка делать, — безапелляционно заявила она. — Нагрей побольше воды, дай ей остыть и потом пей до посинения.
— Я уже посинел, — глядя на себя в зеркало, констатировал я. — А промывать там уже нечего. Я выблевал всё, кроме собственного желудка.
— Тогда выпей активированного угля и побольше.
— У меня его нет.
Надька шумно вздохнула.
— Сходи и купи, надеюсь, поноса у тебя нет?
— Пока нет, но, что дальше будет, я не знаю. Но дело не в этом, я ходить не могу…
— Парализовало что ли? — Испугалась Надюха.
— Да нет, шатает меня, колбасит из стороны в сторону, — терпеливо объяснил я. — Сил нет! И запахи стали какими-то слишком уж противными.
— Всё ясно, — безжалостно хихикнула Надька, — ты беременный! Купи в аптеке тест на беременность.
Вот сволочь! Человеку плохо, а она глумится! И эту женщину я почти любил! В голове что-то взорвалось, в желудке наоборот съёжилось.
— Надь, может, ты мне принесёшь этот уголь, а? — просительным тоном заканючил я, закрывая глаза, чтобы свет и цвет не причиняли мне боль.
— Ладно, — наконец сжалилась она, — пришлю к тебе Толяна, пусть немного проветрится. Как же вы меня оба достали?! — В её словах прозвучала искренняя усталость и разочарование.
Дальше я услышал возмущённое ворчание Надькиного супруга, что-то на тему: «Это ваши проблемы, сами и разбирайтесь, а у меня скоро футбол».
Говорят, что в мире где-то существует мужская солидарность… Не знаю, но точно могу сказать, что футбол и пиво Толян не променяет ни на что! Даже если бы ему сказали, что мой дом охвачен огнём и я вот-вот сгорю заживо, ему бы в голову не пришло бежать меня спасать, потому что «футбол»! А я, между прочим, на целых полтора года избавил его от Надькиных издевательств! Никакой благодарности.
— Нет, дорогой, ты пойдёшь! — Услышал я Надькин голос, источающий яд. — Ты сделаешь то, что я тебе сказала!
Когда он появился, я уже собирался тихо отойти в мир иной, настолько мне было плохо. Взглянув на меня, Толик сразу посерьёзнел, шутовское настроение слетело с него, как тополиный пух.
— Да-а-а, — протянул он сурово, — хорош! Краше в гроб кладут. Чего ты тут успел наклеваться?
— Не знаю, — признался я тусклым голосом. — Блин, Толян, я, наверное, сдохну сейчас.
— А помирать нам рановато, — пропел он, чудовищно фальшивя, — есть у нас ещё в жизни дела. Ничего, Лёлик, мы тебе не дадим умереть! Вот!
Он высыпал на стол кучу упаковок с таблетками. В основном это был активированный уголь, но встречались и другие, мой внимание привлекло что-то длинное, непонятное.
— А это что? — Поинтересовался я.
— Тест на беременность, — заржал он и тут же взял себя в руки. — Извини, решил приколоться, я же не знал, что тебе на самом деле так плохо. Это я Надюхе принесу, может пригодиться.
Он с интересом разглядывал меня и лицо его становилось всё суровее и суровее. Я понимал, что выгляжу не фонтан, но, судя по выражению его лица, я вообще мало чем отличался от свеженького покойника.
— А, что, — спохватился он и принялся шутить, — красивый зелёный цвет. Теперь твоё лицо хорошо гармонирует с обоями.
Мне хотелось его придушить, но я опасался лишний раз пошевелиться, чтобы не вызвать очередную бурю в желудке. Что-то полоса у меня пошла не просто тёмная, а чёрная до антрацитового блеска! Если уж не везёт, так уж по полной программе! Если уж непруха, так уж чтобы по всем фронтам, чтобы ни вздохнуть, ни пёрднуть! Но самое противное в том, что все мои чувства настолько обострились, что жизнь превратилась в ад. Запахи! От них никуда не денешься, они везде. Сейчас я бы мог работать розыскной собакой.
— Ты пиво пил? — Спросил я.
— Да так, совсем чуть, неужели унюхал? Блин, ну ты даёшь!
— Если бы только это, — вздохнул я, — а ещё свет, звуки и осязание. Насчёт вкуса не знаю — не могу ничего есть.
— Да, хреново тебе, — согласился Толик, — у меня бы тоже были бы от всего этого красные глаза. Слушай, а ведь и вправду красный и зелёный плохо сочетаются.
Толику можно простить много, чувство юмора у него весьма своеобразное и не отключается никогда. Даже на похоронах близких родственников, он умудрялся шуточки отпускать, правда, я не знаю, что при этом творится в его душе, просто стиль такой у человека. Понять, когда он шутит, а когда серьёзно говорит невозможно!
— Ладно, Лёлик, всё будет нормально, — попытался успокоил он меня. — Вот тут какая-то дрянь, левомицетин называется, Надька сказала, чтобы ты это выпил.