«Боже. Я ведь даже не пошевелился, не воспротивился приказу. Так вот что чувствуют такие жалкие рабы, как я?»
Муравьи, клацающие своими челюстями и бряцая хитиновыми панцирями, молчаливо несли громадную подушку. Покорные, они смотрели вперёд потушенным взглядом, совершенно без каких-либо эмоций или мыслей.
«Так вот каково вам, рабам? Я понимаю своих врагов… Эти муравьи — они как я! Такие же убитые, пустые и никчёмные!»
Процессия продолжала ход, а Демьян незаметно для самого себя стал жертвой плана эдемского мага. Он считал себя жертвой и потому расплачивался отведённой ему ролью — ролью покорного раба! Той ролью, с которой он хотел расстаться сильнее всего на свете.
Глава 16
Они смотрели друг на друга и каждый ожидал ход второго. Ладонь вспотела, уставшая крепко сжимать фиолетовый посох, причудливо изукрашенный красиво подобранными камнями. Голубое навершие шипело и вверх, закрученной воронкой, тянулись небольшие снежинки. Голем же зарычал, поджимая жирное тело.
«К прыжку готовиться, падаль. Нужно играть с ним изящно, не теряя добрую толику маны» — рассудил Саркис, крепче взявшись за тонко и искусно выделанное дерево.
Грязно-зелёное существо оттолкнулось своими короткими ногами и взмыло ввысь, потерявшись в серой дымке.
«Справа или слева? Быстро или медленно?» — эдемский маг далеко отпрыгнул, уперевшись о надоевший муравейник. Ему очень повезло, что голем не попал по телу мага.
«Эти дома — та ещё заноза в заднице. Я мог и сокрушительно проиграть. Хвала богам, что эта тварь не попала по мне»
Земля вновь покрылась трещинами, а некоторые пласты подлетели в воздух, разбиваясь в мелкую пыль. В свою очередь посох не заставил себя долго ждать. С навершия потекла вихрящаяся ледяная воронка, в секунду окружившая врага и вцепившаяся в него своими острыми ледяными зубами. Враг закричал, раздираемый мощным снежным вихрем, что впивался в каждый сантиметр его жирного, волочившегося по земле, живота.
— Отпусти меня! Как больно!
Снег ранил не хуже доброй зачарованной стали. Кружась вокруг, он раздирал кожу, подхватывал струи крови. Ноги и руки голема совсем заледенели, а сам снег стал красным от обильного вражьего водопада.
Мало-помалу снежинки опали на землю, а жирный голем рухнул на искалеченные колени. Его развороченное тело выглядело ужасно: покрытая глубокими шрамами кожа, кровь, застилающая тело своей плотной бронёй, болящие глаза, в которые успели забежать юркие колкие снежинки.
Голем кряхтел, а снег вокруг уже таял. Он таял, превращаясь в обычную совершенно непримечательную холодную воду.
— Т-ты… Почему ты так силён? Хочешь завершить бой парой слабых заклинаний? Думаешь, личный капитан стражи Эрика способен только прыгать да землю крушить? — голем истерично засмеялся и смрадный запах облачком вырвался из ужасной грязной пасти. — Никогда, слышишь, никогда не смей так смеяться над своим врагом. Не смей! Никогда!
Голем встал, хоть сильно морщился и выплёвывал густые кровяные сгустки.
Посох в руках мага был напоен магией, однако нужно было использовать как можно меньше энергии. Нельзя было расслабляться и выплёскивать на голема всё, каким бы капитаном стражников он ни был.
Вот жирдяй уже упрямо смотрел вперёд, по неведомой причине разминая мелкие жирные грязно-зелёные ручища.
— Ну зарядка в битве — это классно. Так держать. Ты ещё лёгкой атлетикой займись и пробеги пару кругов. Похудеешь хоть. — съехидничал маг из Эдема.
Голем в ответ промолчал, продолжая разминать свои твёрдые, хрустящие от каждого движения, ручонки. Вокруг было так серо, а пыльный затхлый воздух буквально давил на ноздри. В далеке гудели заводы, повсюду, словно рукой Сатаны, были раскиданы чёрные громоздкие булыжники на пару с чудными постройками и дурно пахнувшим мусором.
«Пейзаж что надо» — подумал Саркис, ловко прокрутив посох. Всё готово к непредвиденным событиям. Сердце стучит от пьянящего чувства сражения, тело готово даже больше, чем на всё.
— Ну давай, капитан стражи. Покажи мне всё, на что ты способен! — прорычал эдемский маг, внезапно осознавая зачем монстр подготавливал свои грязные жирные руки!
Его несли гораздо медленне, чем раньше. Демьян прекрасно понимал этих уставших слуг. Он видел их подгибающиеся бело-красные диковинные тела, видел пот на лбу и боль в глазах.
— Как же вам плохо… А я ещё смею жаловаться? Да меня тут приняли как важного гостя, а единственные рабы здесь — это вы. Слуги, что тащат моё ноющее жалкое тело, слуги, что вынуждены служить до конца своей жизни.