— Они ищут нас по запаху, спрятаться не выйдет. Бежать тоже бессмысленно. Они наверняка настигнут нас в считанные мгновения, — старик сказал тяжёлую истину. Такую тяжёлую, что его руки никак не могли успокоиться, придти в себя, перестать постыдно дрожать.
Крыша проломилась, доски треснули, падая в центр громадной комнаты, тьма которой тут же развеялась красным бархатным свечением. Свечением яркого светила, озаряющего весь этот мир, все эти красно-зелёные поля, все эти разрушенные города, стоящие теперь в руинах по милости златовласого мятежника.
Тьма отступила, являя тяжело дышащему старику и притихшей Аделии горбатого, принюхивающегося ирода, истинного демона во плоти, своими кривыми, будто бы чернильными ногами стоявшего на трескающихся досках, жалобно вопящих перед своей смертью.
Огромные, тяжёлые лапища с остервенением разметали доски, разнесли их по всей комнате и чудовище довольно рыкнуло, голодными, алыми глазищами смотря то на приоткрывшего рот старика, то на пытавшуюся спрятаться за шторой Аделию. Демон смотрел, и его липкий, ловкий язычок облизал чёрное, склизкое лицо.
— Что ж ты за тварь такая? Убьёшь нас теперь? — спрашивал старик, которому смерть внезапно не показалась чем-то ужасным и страшным. Он храбрился, даже улыбался ей прямо в лицо. Чёрной, громадной, неестественно выглядящей смерти, буквально утопающей в кровавых ярких лучах.
Остальные демоны скреблись в окна, пытаясь протаранить скрипящую, но всё ещё державшуюся дверь. Бывшие люди не обладали тем же разумом, они бились в первые попавшиеся места, бились лбом, отчего Аделия посчитала, что она теперь в безопасности. Наверняка тварь съест старика, сожрёт его до самых костей, а её, бедную девушку, не заметит, не захочет, обойдёт стороной.
Живот демона нещадно завыл, монстру стало так больно, так тошно, он так устал от всего этого:
— Кушать… Я очень хочу кушать. Проголодался, аж животик сводит. Мне так хочется еды, о боже… — ныл монстр знакомым голосом. Таким любимым голоском, что Аделии дорогого стоило не шелохнуться под бежевой занавеской. Это был он…
— Демьян… — шепнула женщина, узнав племянника. Того племянника, что должен был быть живым, но вот он стоял у неё в комнате, голодный, мёртвый, потерявший самого себя. И Саркис солгал ей… Этот маг обманул её…
Демон может и услышал, но пока никак не реагировал, только рычал и жаловался на пустоту в своём громадном желудке.
— Бог воистину ужасен, он создал для людей самые ужасные пытки. Для всех жителей Нижнего мира уготована лишь участь демона в аду, для нас нет и не будет рая… Вот скотина, вот собака, мы растерзаем тебя, изверг. Ты, Бог, не понимаешь, что за страдания причиняет нам твоя система. Система, которая убивает человека в человеке. Система, которая карает в равной степени абсолютно всех, — кричал несчастный бывший кудрявый паренёк.
«Почему же, мой Демьян? Почему ты заслужил такое посмертие? Бог предаёт героев этого мира. Отчего я тогда должна молиться ему, просить о прощении, если всё что меня ждёт — это бытие демона? Это ли справедливость божья?»
— Кушать хочешь, да? Проголодалась, уродина демоническая? Против старого человека идёшь, дрянь когтистая, — смеялся дед, истерически хохоча и катаясь по полу. Его смерть уже была предрешена.
— Ты бы знал, как я изголодался. Сейчас я бы съел хоть трёх богов зараз, — прорычал демон голосом лишь отдалённо напоминающим голос Демьяна. Голос настоящего героя Нижнего мира, силой прекратившего жуткий, бесчеловечный эксперимент Эрика Мартена и Демиурга. Он ведь был героем, магом одной из церковных магических башен, но даже он заслужил только страшное тело, чудовищные муки и страдания, которые убили в нём последние остатки человечности.
Когти вспорхнули над хохочущим стариком, окрасились в алый свет, идущий из дыры в потолке, и рухнули вниз, погрузившись глубоко в тело бедного человека, глаза которого уже закатывались, а сердце завершало свой последний стук.
Кровавый фонтан взметнулся над хладеющим телом, демон присел рядом, отрывая кусок за куском, отправляя их в свой широкий рот, в свои громадные челюсти, обгладывая всё мясо до кости и швыряясь белыми костями по всей комнате.
Аделию вырвало. Вырвало прямо на штору. Девушка упала наземь, в последний миг хватаясь за ткань и падая вместе с ней.
Она видела его глаза. Голодные, но такие несчастные, две красные точки, точно узнавшие её и молящие о пище, о еде. Об остальном Демьян больше не думал. Он погиб ещё в Чёрном голоде, ещё в тот день, когда получил свою склизкую, противную, животную оболочку. Когда он стал зверем не только снаружи, но и внутри. Вот такой урок Бог давал всем, кто существовал в Нижнем мире.
— Тётя Аделия… Покормишь племянника? — грустно рыкнуло чудовище, хватаясь своими тонкими, костлявыми лапами за молодое, белоснежное тело своего родного человека.
— Саркис сказал мне, что ты жив. Что с тобой всё в порядке. Почему он соврал?
— Наверное не хотел огорчать Вас, тётя. Вы бы точно расстроились, точно бы опечалились.
— Что ты чувствуешь, Демьян?
— Что чувствую? Только голод и жажду. Жажду и голод. Бог создал самое бессмысленное и жестокое наказание. Он сделал нас животными, заставив страдать от самых обычных вещей… Это так глупо, Аделия. Мы готовы разорвать этого подонка на мелкие кусочки.
— Я понимаю тебя, Демьянушка, мой родной человечек. Пообедай, дорогой. Я же обещалась кормить тебя всегда, когда ты голоден.
— Я правда могу поесть? Хоть немножко? — взмолился демон, забывая утереть слюны на убогой, чёрной морде настоящего зверя.
— Кушай, мой мальчик. Обед уже стынет.
Перед смертью она успела вспомнить свою незатейливую, но такую классную жизнь. Обеды, ужины с Демьяном. Его успехи, работу, его доброе сердце. Вспомнила и Саркиса, снова улыбнувшись его образу. Аделия любила его, это точно было так. Как жаль, что теперь уже ничего и никогда у них не получится…
Клыки. Дикая разрывающая боль. Этот хруст, это чавканье, Демьян принялся за свой долгожданный обед.
Демон накрыл собой девушку, впился в неё всеми четырьмя конечностями, наслаждаясь аппетитным, мягким, молодым телом. Телом собственной тётушки.
А позади горбатой, неровной спины уже стоял другой демон. Бывший старик, бывший житель прекрасного села, с этим дубом, с этими скамьями, с этими домами:
— Демиург вернулся, да? Он освободил нас? Слава великому магу Нижнего мира. Думаю, он вернулся, чтобы наконец-то переделать мироздание и стать новым Богом. Справедливость существует, я знал! — старик осмотрел своё уродливое тело, потрогал язык, поскрёб когтями, сверкающими в алом свете. А ещё дед слышал голоса. Голоса других демонов, ликующих и радующихся новой эре. — Осталось ждать немного. Бог начал своё нисхождение!
Демьян кивал в ответ, вгрызаясь в мясо Аделии, жуя его и наслаждаясь, чувствуя себя самым счастливым человеком в мире. Его глаза излучали радость. Демон наконец-то кушал, ощущая, как радовались даже его зубы.
Адская ночь накинулась на Нижний мир. Накинулась, словно зазывая сюда самого Бога!
Глава 10
Нижний мир был уничтожен. Старый порядок обрушен. Адские твари стали его новыми хозяевами. Красная земля, предназначенная для давно уже мёртвых людей, слилась воедино с миром живых. Твердь отныне никогда не будет прежней, этот мир нуждался в глобальной реконструкции.
Под алым мягким светом столица погружалось в хаос. Демоны бегали по всем столичным улицам, вынюхивали каждый дом, когтями доставали людей, случайно оказавшихся в этот момент не под надёжной крышей. Их рвали, их ели, их крики слышал каждый житель столицы, тут же боязливо сглатывающий да молящийся о прекращении всего этого кошмара.
Почти все сооружения украшались ужасающими трещинами, были и те, кто еле держался, накреняясь всё больше и больше под восторженные крики демонических тварей. Где-то в другом городе люди брались за факела, пытаясь сжечь монстров, пытаясь всеми силами защитить своих близких и незнакомых живых людей, которые всё ещё надеялись не стать кормом для голодных чудовищ. Аристократы, во главе с Эрдином, до самого конца рубили липких кричавших монстров, пытавшихся окружить и сломить свою жертву. Богачи сражались наравне с остальными людьми, ведь все в Нижнем мире были сейчас в одной лодке. Беда настигла всех. В том числе и бывших людей, живших без каких-либо забот, только сейчас взявшихся за оружие и воевавших за право жить в этом мире. Они умирали по очереди. Умирали в истошных криках, но не сдавались, продолжая свои отчаянные попытки ровно до того самого мига, покуда рыжий аристократ Эрдин, светлый и добрый человек, не оказался в вонючих пастях горбатых «гостей». Бывший аристократ погиб без криков. Погиб, как герой, делающей всё для защиты тех людей, жалких аристократов, которых ещё недавно презирал, над которыми смеялся, а в эту минуту, неожиданно для самого себя, проникся настоящим уважением.