— Отец? Что происходит? — повторяет он. — Почему ты… там?
Все молчат. Беллатрикс в предвкушении облизывает губы, но внезапно они с Эйвери шипят от боли, хватаясь за запястья. Люциус и Драко даже не шевелятся.
— Он здесь, — докладывает Эйвери, и Люциус округляет глаза, поворачиваясь ко мне. Он боится. Но не за себя — за меня.
— Ты должна помочь ему пересечь озеро, Белла, — командует Эйвери.
— Минутку, — вспыхивает она. — Думаю, я заслужила право видеть его лицо, когда все откроется.
Эйвери кивает, потирая переносицу, и раздраженно вздыхает, но она не замечает.
— Но ввиду того, что Темный Лорд ждет меня, я буду краткой, — произносит она, а затем раскрывает карты. — Драко, твой отец трахается с грязнокровкой.
Драко становится белее мела.
— И, более того, это длится уже очень долго, — продолжает она, скалясь. — Наплевав на брачные клятвы и кодекс Пожирателей Смерти, он щупал грязнокровку, которая ему в дочери годится.
Люциус ругается сквозь зубы, но ничего не говорит.
Я уже ничего не чувствую, я словно пустая оболочка. Когда-то я уже видела это… Драко уже становилось известно о нас однажды, но тогда ситуация не была столь безнадежна.
Но его реакция неожиданна: он шумно выдыхает и качает головой.
— Ты мне давно об этом говоришь, тетя, — он смотрит ей прямо в глаза. — Но я знаю, что это неправда. Он сказал, что это не так, и я верю ему…
Она усмехается.
— Твой отец профессиональный лжец, Драко, сам знаешь. Но на этот раз он попался.
Драко еще сильнее качает головой.
— Это неправда…
— Тогда почему он в клетке, глупый мальчишка? — взрывается она, улыбка исчезает с лица.
— Но… — его глаза широко распахиваются.
— Белла! — Эйвери прерывает их. — Он ждет тебя. Не теряй времени. Иди!
Она поворачивается с таким выражением лица, словно собирается наорать на него, но секунду спустя, кинув злобный взгляд на Люциуса, покидает комнату, оставляя нас в гнетущей тишине.
Накрываю живот ладонью.
Надо было избавиться от ребенка, когда была возможность.
Но неужели это действительно что-нибудь изменило бы? Эйвери ведь все равно бы узнал обо всем.
— Отец? — умоляет Драко.
Люциус не обращает на него внимания, отвернувшись к стене.
— Отец?
Но его по-прежнему игнорируют.
И тогда он поворачивается к единственному человеку в этой комнате, кого он давно знает — ко мне.
— Это правда? — шепчет он.
Я молчу. Какой смысл отвечать? Все уже потеряно.
— Боюсь, что так, — тянет Эйвери.
Драко морщится, словно проглотил дюжину лимонов.
— Но… но ты же поклялся мне! — с протяжным стоном произносит он.
Люциус не поворачивается: для него в этом нет ничего нового, равно как и для меня. Мы уже слышали это.
— ОТЕЦ! — внезапно выкрикивает Драко, розовые пятна проступают на его щеках.
Две пары таких похожих серых глаз скрещиваются, наконец, когда Люциус все-таки поворачивается.
— Я спрашивал тебя, — его голос вибрирует от ярости, — и ты мне поклялся…
Он умолкает, продолжая беззвучно шевелить губами, но голос быстро к нему возвращается.
— Почему?
Люциус горько усмехается.
— Почему? — отвечает он. — Драко, разве еще не ясно? Уж такой, как ты — испорченный мальчишка, которому никогда и ни в чем не отказывали, — мог бы понять, каково это: возможность получить даже то, в чем особенно и не нуждаешься.
Меня это немного задевает. Звучит так, словно это я сама… Боже, сначала я тоже не хотела его.
— Но… — Драко запинается. — Ты поклялся…
— Ой, перестань, — вмешивается Эйвери, улыбаясь, как мне кажется, несколько сочувствующе. — Это не должно тебя так шокировать. В конце концов, у тебя же наверняка были какие-то подозрения.
В его словах я слышу скрытый подтекст. После того, как он пытался стереть мне память, я ловлю себя на мысли, что, возможно, начинаю немного понимать его…
Боже, я даже не знаю его имени, а ведь он станет моим палачом.
— Даже я был шокирован его неосторожностью, — он делает взмах рукой. — Помнишь случай, когда я обронил, что ему рано или поздно придется убить грязнокровку? Его реакция была несколько… странной, сбивающей с толку…
— Что? — Драко хмурится. — Вы уверены, что я был там?
Шестеренки в моей голове начинают крутиться с бешеной скоростью. Я помню тот вечер, но важно не то, что произошло там, а то, что случилось после.
— Только не говори, что не помнишь, — продолжает Эйвери, и тут Люциус не выдерживает.
— Прекрати, — угрожающе шепчет он, но тот лишь улыбается, вряд ли он теперь станет плясать под дудку Люциуса.