Рон краснеет, но Волдеморту нет до этого дела.
— В любом случае, это не важно, потому что ты совсем скоро покинешь нас, — шипит он. — Твои родители позаботились об этом.
Рон вскидывается.
— Что это значит? — дрожащим голосом спрашивает он.
Волдеморт ухмыляется.
— Кажется, они совсем тебя не ценят, мальчик мой, — растягивая слова, поясняет он. — Они уже не раз отказывались выполнять мои поручения. И теперь пришло время доказать, что я всегда выполняю свои угрозы и мои желания нельзя игнорировать.
Нет. Только не это. Только не он…
Рон стремительно бледнеет, но Волдеморт не придает этому значения. Прищурившись, он смотрит на Люциуса.
— Но я здесь не для того, чтобы говорить с тобой, Рональд, — лениво произносит он. — Я здесь по более личным делам.
Люциус наблюдает за ним сквозь решетку. Его взгляд… абсолютно нечитаемый. Это вызов или страх?
Или и то, и другое?
— Люциус Малфой, — тянет Волдеморт. — Такой… приверженец общей идее. Гордый, безжалостный, знающий свое дело и… целомудренный.
Он умолкает. Люциус глубоко дышит.
— Люциус Малфой, как ты меня разочаровал.
Люциус задирает подбородок.
— Вы забыли, мой лорд, что несмотря на мои ошибки, я никогда не предавал вас. То, что я сделал, касается только меня и гряз… и ее — несколько мгновений он молчит. — Я не сделал ничего, что могло бы навредить вам или вашим целям…
Волдеморт почти с грустью качает головой.
— Ох, Люциус, ты только глубже копаешь себе могилу, — он медленно растягивает слова. — Ты оскорбляешь меня, надеясь на жалость только потому, что твои действия не затронули меня напрямую. Ты полагаешь, у меня напрочь отсутствуют принципы?
На секунду Люциус встречается со мной глазами, и я понимаю, что мы — покойники. Его глаза абсолютно пусты. Он не знает, как вытащить нас отсюда.
— Пожалуйста! — не думая о последствиях, выкрикиваю я. — Прошу вас, умоляю… выслушайте его, пожалуйста…
Волдеморт поворачивается ко мне, улыбаясь.
— Моя дорогая Гермиона, с чего бы тебе просить за него, за того, кто так обращался с тобой?
За его спиной усмехается Беллатрикс, а Драко лихорадочно шарит взглядом по комнате.
Глубоко вздыхаю. Я должна попытаться.
— Прошу, — с отчаянием повторяю я. — Неужели за всю свою жизнь вы ни разу не чувствовали к кому-либо…
Умолкаю, потому что вспыхнувшая в его глазах радость дает мне понять: нет смысла пытаться достучаться до него.
Он издает грудной смешок.
— Ох, Люциус, что же ты наделал? — он явно забавляется. — Я бы тебе поаплодировал, будь она чистокровной. Какой изящный гений! Право же, не зря ты поднялся до таких высот в наших рядах. Признаю, никогда не думал, что ты столь искусен в садизме. Какой восхитительной психологической пыткой это должно быть для нее! Полюбить убийцу собственных родителей.
Это как обухом по голове. Меня тошнит, и голова кружится. Я вся трясусь.
Люциус долго вглядывается в меня, а затем поворачивается к своему хозяину.
— Как вы помните, вы не оставили мне выбора, мой лорд, — его голос дрожит от ненависти.
— Ой, только не надо сваливать всю вину на меня, — ледяным тоном отвечает Волдеморт. — Я был бы весьма счастлив, если бы умерла она. И именно ты настоял на том, чтобы оставить ее в живых, и неважно какой ценой. Мне тогда было интересно, почему. Но теперь стало ясно, что все это время ты ставил свои собственные желания превыше идей и целей, которым ты — исходя из твоих же слов, — незабвенно предан.
Повисает тишина, и в комнате становится невыносимо душно.
— Что скажешь в свою защиту?
Люциус пытается взять себя в руки.
— За себя я ничего не скажу, — произносит он наконец, высоко держа голову. — Я знаю, что не заслуживаю пощады. Но… но я прошу оставить ее в покое.
Волдеморт улыбается, а Люциус твердо продолжает, забывая о гордости:
— Пожалуйста… За все годы моей преданной службы…
— Преданной службы? — выплевывает Беллатрикс. — О да, ты выказывал просто величайшую преданность в последние месяцы.
Люциус даже не смотрит на нее.
— Несмотря на то, что я… связался с грязнокровкой… я никогда не отказывался от вас, мой лорд. Я безропотно выполнял все ваши приказы, с радостью выполнял любую работу, что вы мне поручали, и не просил ничего взамен, но сейчас я прошу вас, умоляю…
Он переводит дух и глубоко вздыхает. Улыбка Волдеморта становится все шире и шире, а в глазах загорается интерес.
— Пожалуйста, — шепчет Люциус, — отпустите её.
Эйвери и Беллатрикс посмеиваются, а Волдеморт стоит с таким видом, словно жалеет его.