Набрав код Ливорно и нужный номер, откашлялся и произнес
— Это Ливорно?
С той стороны провода послышался голос, который произнес, как во всяком случае, показалось самому Андреа, с явным неаполитанским акцентом:
— Не совсем,
— Простите, синьор,— начал Андреа,— но я хотел бы поговорить с синьором дель Веспиньяни...
— Его нет, — ответил абонент.
— А где он? Может быть, я перезвоню по другому номеру?
— Он отдыхает в своей каюте, и просил его не будить,— послышалось из трубки.
— Значит, я попал не в палаццо по виа Амати? — спросил Андрее.
— Вы позвонили синьору дель Веспиньяни, и попали, куда следует. У него несколько телефонов, и одни ив них находится на яхте «Ливидония», куда вы я позвонили.
«Ага. «Ливидония», — вспомнил Андреа,— как раз на этой яхте и должно состояться празднество — так, так, все правильно...»
Помедлив, неизвестный абонент в довольно развязной манере поинтересовался:
— А вы кто будете?
Андреа откашлялся.
— Видите ли,— начал он,— вчера днем я получил по почте приглашение на юбилей синьора дель Веспиньяни, и...
— Да, у синьора Отторино завтра действительно сорокалетие...
— Так вот, понимаете ли...
Собеседник довольно неожиданно перебил Андреа:
— И что?
— Дело в том, что я никак не могу припомнить, когда я был обязан чести познакомиться с синьором дель Веспиньяни...
— Это ничего не значит,— оборвал его собеседник, — если синьор Отторино пригласил вас, стало быть, вы нанесете ему большую душевную травму, если откажетесь от приглашения...
— Но может быть, тут какая-то ошибка?
— Ни в коем случае.
— Но ведь я никогда и не встречался с этим синьором! — в сердцах воскликнул Андреа.
— Тогда, значит, синьор дель Веспиньяни встречался с вами,— послышалось из трубки,— И вы просто забыли об этом... О-о-о, синьор дель Веспиньяни все знает, все помнит... А если что-нибудь и забывает, то для этого есть его личный секретарь, то есть я — Джузеппе Росси, к вашим услугам, синьор... простите, а вас зовут...
— О, извините, что я сразу же вам не представился,— произнес Андреа, — тысяча извинений! Меня зовут Андреа Давила.
— Стало быть, синьор Давила, мы с нетерпением ждем вас... Кстати, а вы женаты?
— Да,— растерянно протянул Андреа.
— Вас и вашу жену на борту нашей яхты завтра... И просьба не опаздывать!
— Хорошо,— ответил вконец растерянный Андреа и положил трубку.
После этого телефонного разговора Андреа долго сидел, не зная, что и сказать Эдере — та сидела напротив, вопросительно глядя на мужа.
Наконец, он поднял взгляд.
— Ну, что?
Андреа поморщился.
— Ничего не понимаю... Во всяком случае, с полной определенностью могу сказать только одно — это никакая не ошибка.
И он коротко пересказал Эдере содержание телефонного разговора — впрочем, он мог бы этого и не делать, потому что Эдера и так все прекрасно поняла.
— И что же ты думаешь?
Андреа лишь передернул плечами.
— Понятия не имею.
— Может быть, не пойти?
— Может быть... Но это будет по крайней мере невежливо,— ответил Андреа.
С минуту помедлив, Эдера сказала:
— Тогда, наверное, есть смысл сослаться на какую-нибудь уважительную причину...
— Например?
— Ну, например — на занятость или на болезнь,— ответила та.
Отрицательно покачав головой, Андреа категорично произнес:
— Не пойдет.
— Почему? — поинтересовалась Эдера, поправляя прическу.
— Никогда нельзя ссылаться на такие вещи,— ответил Андреа.
— А то действительно заболеешь?
— Совершенно верно.
— А ты что-то в последнее время стал очень суеверен,— заметила Эдера.
Андреа только промолчал в ответ.
Эдера, налив себе еще чаю, вопросительно посмотрела на мужа и поинтересовалась:
— Ну, так что?
— В смысле?
— Налить и тебе?
Андреа улыбнулся.
— А-а-а, ты об этом...
— Да, дорогой... Так налить?
Он немного помедлил, после чего сказал:
— Пожалуй...
Когда чай был налит, Андреа произнес:
— Знаешь что — я думаю, что нам все-таки не стоит принимать это приглашение.
— Вот как?
— Да.
— Но почему?
— Просто я боюсь оказаться в смешном и глупом положении.— ответил Андреа.
Эдера наморщила лоб.
— Знаешь что, — сказала она в ответ, — а ты, пожалуй, и прав...
В то воскресенье утро было чистое и ясное — ни единого облачка на небе.
Среди коричневых и красных черепичных крыш, благоухавших ни с чем несравнимыми ароматами, в зыбкой ясности рассвета возникали улицы Виареджо.