— Вот-вот... Вылитая Сильвия.
— Да-а-а... — протянул Отторино,— никогда бы не подумал, что такое возможно...
— Может быть, они родственницы?
— Навряд ли.
— Почему?
— В смысле?
— Почему ты так думаешь?
— Все родственники Сильвии остались на Сицилии... Я ведь всех их знаю наперечет, еще с нашей свадьбы: мне ведь приходилось их и одевать, и кормить, и поить, и поддерживать... К тому же, я справлялся обо всех у Адриано. Ты ведь знаешь эти сицилийские нравы: более богатый родственник должен помогать всем... Даже родственникам жены. Нет, если бы эта синьора была бы родственницей Сильвии, я бы знал ее раньше.
Клаудио попытался было возразить?
— Но все-таки...
— Нет, нет, это исключено.
— Ты что — впервые видел ее?
— Я пригласил сюда ее мужа, синьора Сатти... По-моему, он очень толковый малый, архитектор, проектировал мне год назад или около того коттедж на Аппиевой дороге, и нашел, что меня хотели обмануть. Честным человек — такие нечасто встречаются.
— И он прибыл с женой?
— Ну да.
Старый граф внимательно посмотрел на сына и с долей некоторого недоверия спросил:
— Нет, ты действительно никогда прежде не видел ее — Кстати, как ее зовут?
— Роза Мария, но она сказала, что дома ее называют Эдера...
— Странное имя...
— Я сказал ей то же самое.
— А она?
— Говорит, что ей нравится, когда ее называют именно так,— ответил Отторино и задумался.
Старый граф вздохнул.
— Я вижу, ты опечален...
Тот пожал плечами.
— Как сказать...
— Имею в виду появление этой Эдеры.
— Просто она напомнила, живо напомнила мне Сильвию... Ты ведь знаешь, кик я виноват перед ней, папа,— продолжил молодой дель Веспиньяни, но уже печально.
Старый граф натянуто улыбнулся.
— Не надо о грустном... Тем более — в такой день. Веселись, радуйся жизни — ты ведь сам говорил, что в жизни надо ощущать себя, как...
Неожиданно Отторино перебил его;
— Все правильно... Но ведь Сильвия была, и от этого никуда не деться... А теперь ее нет. И я, я, никто другой, виноват во всем...
Отец Отторино прищурился.
— Но ведь ты не в силах что-либо изменять... Ты ведь это и сам понимаешь.
— Ну да...
— Или...
— Нет, отец, ты, конечно же, прав... Я прекрасно все понимаю — да, я ошибался в жизни, и за ошибки рано или поздно приходится платить. Знаешь, у Господа Бога есть своя бухгалтерия, двойная или тройная, не знаю... Маленьким мальчиком крылышки у стрекозы оторвешь — а там тебе за это запомнится я сочтется.— Отторино судорожным жестом извлек из золотого портсигара сигарету и, щелкнув зажигалкой, глубоко затянулся.— Да, это теперь я понимаю, что в отношении Сильвии я был законченным негодяем и мерзавцем, слов нет, и самое страшное — что теперь я уже не в силах ничего изменить...
— Но ведь ты хочешь...
— Ничего я не хочу.
Молодой дель Веспиньяни ничего не ответил и, кивнув отцу, направился к столам...
Старый граф после смерти невестки также повял, что во многом был неправ к ней; во всяком случае, ему не стояло горячиться только потому, что она была, так сказать, человеком другого круга.
Ведь наследные принцы женятся на простолюдинках, и ничего...
После той трагической смерти Сильвии граф также переживал — правда, в той ситуации ему было жалко не столько Сильвию, сколько своего сына — Клаудио дель Веспиньяни не мог спокойно смотреть на терзания Отторино.
И теперь, заметив среди гостей Эдеру, старый граф живо вспомнил, как он был неправ по отношению, к покойной, как он изводил ее своими издевками, как постоянно намекал, что ее место — не в родовом палаццо дель Веспиньяни, а на консервном заводике их семьи!
...Едва уловимое тиканье позолоченных старинных часов на камине и случайный хруст свеженакрахмаленных салфеток, пожалуй, единственные звуки, нарушавшие тишину огромной столовой палаццо дель Веспиньяни, несмотря на то, что тут собралось три человека. Скованность и очевидная нервозность обстановки еще более усугубляется напряженным выражением лиц присутствующих.
Это первый торжественный семейный обед в палаццо дель Веспиньяни после приезда домой единственного наследника Клаудио, Отторино.
Клаудио категорически отказался присутствовать на свадьбе — еще не хватало, мало того, что Отторино запятнал семейную честь, породнившись с простолюдинкой, так ему, старику, надо смотреть на собственный позор, на пьяные физиономии этих сельских хозяйчиков!
Ему, который ведет свою родословную чуть ли не от правителей Этрурии!