А в это время в соседней комнате проходил семейный совет с участием Антонио Джиральди. Узнав, что Эдере предстоит серьёзная операция — трансплантация печени, Валерио воскликнул:
— Но ведь для этого же необходим донор!
— Да, — ответил Джиральди, — мы уже ищем его. А пока будем готовить Эдеру к операции.
— Доктор, вам не надо искать донора, — сказала Матильда. — Он перед вами!
— То есть? — не понял Джиральди.
— Я буду донором, — пояснила Матильда. — Надеюсь, я ещё не слишком стара для этого?
— Спасибо, Матильда, — растроганно произнёс Джиральди, — но пересадки органов делаются от умерших, а не от живых.
— Мне осталось жить не слишком долго, — возразила ему Матильда. — К тому же я одна, а у синьоры Эдеры — малыш, которого грех оставить без мамы…
— Нет, Матильда, — строго сказал Джиральди. — Всё, что ты предлагаешь, невозможно. И не будем больше об этом говорить. Тебе следует позаботиться о Лало, а для Эдеры мы найдём донора, не волнуйся.
Клаудия не рискнула выполнить просьбу Андреа, не посоветовавшись с Валерио.
— Не знаю, как лучше поступить, — поделилась она своими сомнениями. — С одной стороны, Эдере, наверное, стало бы легче от того, что Андреа осознал свои ошибки и теперь раскаивается. Но с другой стороны, как она воспримет его бегство?
— Эдера, скорее всего, простит ему и это, — высказал предположение Валерио. — И станет надеяться на возвращение Андреа. Но мы не можем знать, как он поведёт себя в дальнейшем. Где гарантия, что в Париже его не увлечёт ещё какая-нибудь женщина? А Эдера будет строить напрасные иллюзии, которые затем лишь добавят ей страданий. Нет, лучше оставить всё как есть. Пусть Эдера хотя бы не знает, каким её муж оказался трусом.
Сестра Марта получила письмо, в котором Валерио сообщал ей о болезни Эдеры, и первым движением её души было желание немедленно отправиться в Рим. Но она не могла уехать тотчас же, поскольку накануне в их госпитале произошла трагедия: заразившись от пациента чумой, умер доктор Джон. Марта корила себя за то, что вовремя не догадалась о его болезни, которую он тщательно скрывал ото всех. Она видела, как Джон таял буквально на глазах, но относила это на счёт его переутомления и недосыпания. И лишь когда этот одержимый предпринял попытку сжечь себя, как обычно поступают с трупами умерших от чумы, Марта всё поняла.
Полуобгорелое, безжизненное тело Джона сестра Тереза случайно обнаружила в глухом месте, и еле дотащив несчастного до палаты, стала спасать его всеми возможными средствами. На какое-то мгновение Джон даже пришёл в сознание и, увидев перед собою Терезу, прошептал: «Я любил тебя. Прощай».
— Нет, не уходи! — в отчаянии воскликнула Тереза. — Я тоже люблю тебя! Больше всех на свете!
Она целовала умирающего и его воспалённые, кровоточащие губы, пока не почувствовала, что жизнь оставила его и наступила смерть.
Марта была всё это время с Терезой, но ни словом, ни взглядом не упрекнула её. И лишь затем, после отпевания и похорон Джона, она сказала Терезе:
— В ночь, когда умер Джон, ты совершила поступок любви. В твоих объятиях он нашёл мгновение счастья, и в таком состоянии Господь принял его душу. Джон был добрым и самоотверженным человеком. Его любили больные, и тебя они тоже любят.
— Да, матушка, — взволнованно произнесла Тереза, — я буду помогать им, не жалея сил! В память о Джоне, которого я никогда не смогу забыть.
Доктор, который должен был заменить Джона, обещал приехать только через неделю, и Марта понимала, что ей следовало бы дождаться его приезда. Но тревога о здоровье Эдеры была столь сильной, что Марта, в конце концов, оставила госпиталь на попечение Терезы и уехала в Рим.
Андреа укладывал чемодан, собираясь в Париж, когда в мастерскую вошла Мелоди. Непривычно было видеть её осунувшейся, неуверенной, в короткий срок растерявшей всю свою респектабельность.
— Андреа, любовь моя, что случилось? — в глазах её стояла неподдельная боль. — Ты так оскорбил меня…
— Зачем ты приехала — в свою очередь спросил Андреа. — Я, кажется, ясно дал тебе понять, что между нами всё кончено. Уходи отсюда немедленно!