— К сожалению, это не так просто, — заметила Чинция.
— Но почему? Она же может приехать из своего Милана? Вы объясните ей, что мы не отыскали её раньше, потому что синьор Валерио был скорее на том, чем на этом свете. А тут ещё эта змея…
— Да, вы уже об этом говорили, — напомнила Чинция. — Видите ли, Эдера тяжело перенесла смерть Андреа. Одно время мы даже боялись за её рассудок… Она только-только начинает приходить в себя.
— Я это понимаю. И синьор Валерио поймёт. Но рядом с ним теперь нет никого, кроме меня. Синьора Эдера и ребёнок могли бы стать для него как глоток кислорода.
— Скажите синьору Валерио, что во мне он имеет союзницу. А Эдера со временем тоже, думаю, всё поймёт. Но сейчас я боюсь говорить ей об этом. Она ведь и в Милан уехала только потому, что здесь ей всё напоминает об Андреа. Эдера видит его повсюду, слышит его голос…
— Бедная девочка! — Матильда смахнула слезу.
— Не расстраивайтесь, — попросила Чинция. — Эдера поправится, я не сомневаюсь. И вы ещё будете принимать её у себя в доме! Ох, простите… Она тоже плачет! Ваш пример оказался заразительным.
Чинция пошла в детскую, Матильда последовала за ней.
— Какая хорошенькая! — воскликнула она. — Какие глазки! А какие слёзки! Не надо плакать, деточка!
Чинция взяла Эдеру на руки, и Матильда вдруг увидела на шейке у девочки… медальон с листьями плюща!
— Боже мой!.. Боже мой… — только и могла вымолвить Матильда.
— Что с вами? — испугалась Чинция. — Вам плохо?
— Откуда у вас это?
— Это медальон Эдеры, моей подруги. Она надела его крестнице…
— Ох! Ох! — Матильда ухватилась за спинку стула.
— Чем вам помочь? Я принесу воды! — засуетилась Чинция.
— Спасибо, — отхлебнув из чашки, сказала Матильда. — Если б вы знали, как порадовали меня!
— Но я ничего не понимаю! Объясните, пожалуйста.
— Нет, сейчас я должна идти, — Матильда поднялась со стула. — Простите, я пока не могу вам ничего объяснить. Но скоро вы всё узнаете!
— Постарайтесь сделать это быстрее, не то я умру от любопытства, — заявила Чинция.
— Что вы, милая! Живите сто лет! И ты, деточка, живи, радуй маму. Эдера! Вы знаете, Чинция, у вашей дочки самое чудесное имя на свете!..
Манетти пришло в голову, что вызвать Марту на откровенный разговор по силам только Матильде. Пусть она прямо спросит… Нет, пусть она прямо скажет монахине, что у Эдеры был медальон. И подробно его опишет. А если настоятельница вздумает всё же всё отрицать, то тогда Матильда посмотрит на неё пристально своими честными глазами…
— Где вы пропадаете?! — сердито воскликнул Манетти, увидев Матильду. — Я дожидаюсь вас уже битый час.
— Кто бы говорил! — не осталась в долгу Матильда. — Это вы пропали.
— Но я занимался делом! Вы знаете, что я пришёл вам сказать, как зовут дочь синьора Валерио?
— Вы это уже говорили — Роза Мария. У вас плохо с памятью, Манетти.
— Роза Мария — это официальное имя Эдеры Джильи! Вот! — заявил Манетти с видом победителя.
— Вы хорошо поработали, Манетти, — эту фразу Матильда постаралась произнести как можно более равнодушно.
— Не понимаю… — Манетти ожидал более бурной реакции.
— А чего вы хотели? Я должна была пуститься в пляс?
— Однако это не рядовая новость…
— Ну перестаньте дуться, Манетти! Я пошутила. На самом деле я очень рада. И вы — большой молодец!
— К сожалению, в цепи недостаёт одного звена — медальона. А та монахиня упрямая, как мул! Придётся вам взять её на себя. Только вы сможете с нею справиться.
— Вы совершенно правы, Манетти! — рассмеялась Матильда. — У меня есть, что сказать этой монахине!
— Вы… вы всё знали? — обиженно спросил Манетти.
— Не волнуйтесь, мой дорогой! Я открыла это случайно. А вы действительно потрудились, и никто не отнимет вашей заслуги. Идёмте, я угощу вас хорошим обедом и бокальчиком доброго вина.
Чинция всё ещё не могла решиться на какой-либо ответ Манфреду и пришла посоветоваться к Марте.
— Он меня очень любит, я это чувствую. И я люблю его. Но совсем не так, как Дарио. С Манфредом мне спокойно. Он умеет так ненавязчиво поддержать, дать нужный совет, что любая проблема сразу же становится пустяковой. Он — надёжный человек.
— По-моему, ты уже всё решила и без меня, — улыбнулась Марта. — И, думаю, решение твоё верное. Я счастлива за тебя!
Их разговор прервала молодая монахиня, сообщив, что к Марте буквально рвётся какая-то женщина.