Уайт не хотел, чтобы его журнал воспринимался как проводник взглядов сторонников рабства. Messenger лишь изредка обращался к этой теме. Иногда там публиковались работы в поддержку африканской колонизации (чтобы отправить освобожденных негров в Африку – миссия, которую аболиционисты считали неприемлемой полумерой). В 1836 году, что необычно, газета опубликовала неподписанную рецензию на две книги, защищающие «особый институт»: «Юг, оправданный от измены и фанатизма северных аболиционистов», авторство которой впоследствии приписывалось Уильяму Дрейтону, и «Рабство в США» нью-йоркского романиста Джеймса Кирка Полдинга. Рецензент – вероятно, Натаниэль Беверли Такер, романист, судья и профессор права в колледже Вильгельма и Марии – утверждал, что рабство улучшает условия жизни и характер африканцев. Как заявил Джон Кэлхун: «Рабство – это не обязательно зло. Рабство – это позитивное благо».
После восстания Денмарка Визи – заговора с целью освобождения тысяч рабов в Чарльстоне в 1822 году – мнение элиты Юга ужесточилось. Аргументы в пользу рабства стали более агрессивными. Между тем, вездесущая идеология превосходства белых оставалась практически бесспорной даже для многих противников рабства. В Messenger и после него По в основном избегал высказывать свое мнение о рабстве, оставаясь в рамках того, что литературный критик Теренс Уэйлен назвал «средним расизмом»: базового уровня отношения к рабству среди белых как Севера, так и Юга до Гражданской войны. Как и Томас Уайт – и все белые американцы, – По извлекал выгоду из системы рабства и расовой изоляции множеством способов. В 1940 году один журналист нашел в здании суда Балтимора свидетельство того, что в 1829 году По, в возрасте двадцати лет, действовал как «агент Марии Клемм» и продал двадцатиоднолетнего раба по имени Эдвин «рабочему» Генри Риджвэю, который в городском справочнике значился как «цветной мужчина». Счет за продажу на сумму в сорок долларов свидетельствует о соучастии.
Поляризация между «белыми и черными», которая так жестко определяла социальный порядок США, глубоко запечатлелась в воображении По. Некоторые из его рассказов содержат грубые стереотипы об афроамериканцах, а использование им порой светлых и темных образов для изображения противопоставлений между разумом и невежеством, между духом и материей, резонировало с ощущением грозного «африканского присутствия», над которым стоит возвыситься хрупкой белой американской личности. Как писала Тони Моррисон: «Ни один ранний американский автор не имеет такого значения для концепции американского африканизма, как По».
Однако если в произведениях По часто повторялись расовые, половые и классовые иерархии его эпохи, он также остро осознавал насилие, угрозу и страх, скрывающиеся за «вежливыми» разделениями, и жестокость, с которой они навязывались. Будучи вечным аутсайдером, в своих произведениях он неоднократно инсценировал диверсии и перестановку лицемерных и несправедливых иерархий. Хотя По в основном избегал открытых политических заявлений, он сочувствовал угнетенным, признавая «порочные» и разрушительные импульсы, которые движут даже предполагаемыми образцами разума и добродетели. Будучи далеко не приверженцем Юга, не националистом, слепым к недостаткам Соединенных Штатов, и даже не защитником того, что называлось современной цивилизацией, По получал страшное удовольствие, представляя себе падение – или апокалиптическое разрушение – мира в его нынешнем состоянии.
Поднятие уровня
Приступая к работе в редакции Southern Literary Messenger[18], расположенного всего в нескольких улицах от дома его детства на Мэйн-стрит, По в первую очередь беспокоился о состоянии американской литературы и образования. Он послушно подхватил проект Уайта по просвещению – его рецензии призывали к реформе образования и финансируемому государством школьному обучению.
Эдгар По пропагандировал доступные произведения общего характера, например, «Вводную лекцию к курсу химии и натуральной философии» Джона У. Дрейпера. Дрейпер, энергичный молодой профессор физики, переехавший из Англии в вирджинский колледж Хэмпден-Сидней, увлекал читателей новыми открытиями в химии и оптике, астрономии Лапласа, механике и физиологии. Практически прыгая за кафедрой, Дрейпер заявлял: «Последние полвека прибавили к человеческим знаниям больше, чем предыдущие тысячи лет. Я и мои современники трепещем на пороге открытия элементарной структуры материального мира. Мы почти ощущаем молекулы света, самой тонкой из всех материй. Почти чувствуем его стороны и края и можем фактически контролировать, регулировать и упорядочивать составные части солнечного луча!» Вскоре Дрейпер перейдет в Нью-Йоркский университет, чтобы руководить преподаванием естественных наук и использовать солнечные лучи в исследованиях фотографии.