Там же он закончил поразительный по искренности и глубине сонет «К матери»:
Читал ли поэт эти строки своей драгоценной «Мадди»? Едва ли подлежит сомнению — он делился с нею всем сокровенным. В том числе — всегда — и своими сочинениями. Вирджиния и она обычно становились первыми слушателями его произведений.
Наконец деньги пришли. Эдгар По засобирался в дорогу.
Трудно сказать, смогла ли Мария Клемм соединить в единое целое элегические мотивы стихотворения, ей посвященного, и поручения, данные «ее Эдди» перед отъездом из Фордхэма. А они были таковы: По наказал «матери», чтобы в случае его смерти «надзирать за литературным наследием и заниматься публикацией его произведений» взялся Руфус Грисуолд. А «написать воспоминания о жизни и характере… и [выступить] в защиту его памяти» он поручал Н. Уиллису[420].
Даже современников (по крайней мере младших) удивил выбор поэта. На самом деле ничего удивительного в нем нет. Натаниэля Уиллиса По знал как человека очень честного и неизменно к нему расположенного. Другое дело, что у того не оказалось достаточной энергии, чтобы «защитить память» поэта. А Грисуолду По, возможно, и не очень доверял, но тот был важной фигурой современной американской литературной действительности. Во всяком случае, в вопросах, касающихся публикаций. В конце концов, те поэтические и прозаические антологии, что он составлял, если и не были единственными, то, безусловно, считались самыми авторитетными. Доверяла последнему и миссис Клемм (а он сумел искусно втереться в доверие к ней, да и помогал деньгами). Так бумаги поэта оказались в его руках. Что из этого получилось, мы знаем.
Рано утром 29 июня, в пятницу, Эдгар По в сопровождении «Мадди» покинул Фордхэм. Они остановились в доме у «Стеллы» — поэтессы Сары Льюис и ее мужа, адвоката Сильвануса Д. Льюиса. Те организовали обед по случаю отъезда По. Скорее всего, именно тогда поэт подарил свой портрет (известный как «дагеротип Стеллы») хозяйке дома. В начале пятого пополудни стали прощаться. Мистер Льюис позднее вспоминал:
«Когда он [По] уезжал в свое последнее путешествие на Юг, мы простились у входной двери, поцеловались и пожали друг другу руки. Он был полон надежд, мы — печальны: слезы потоком хлынули из глаз „дорогой Мадди“, когда он ее целовал, заплакала и моя жена, когда говорила „до свидания“»[421].
Меньше чем через час Эдгар По на поезде покинул Нью-Йорк[422]. Миссис Клемм, переночевав у Льюисов, на следующий день вернулась в Фордхэм.
Далее события развивались следующим образом. Вместо того чтобы, доехав до Филадельфии и там не мешкая пересесть на пароход, идущий в Ричмонд, По остался в городе. Здесь его следы на некоторое время теряются.
9 июля миссис Клемм, не получая известий от него, в великой тревоге писала Анни:
«Эдди уехал десять дней тому назад, а я еще не получила от него ни слова. Будете ли вы удивляться, что я совершенно как безумная? Я боюсь всего… Эдди должен был ехать через Филадельфию, и как я боюсь, что он запутался там в какие-нибудь трудности; он так искренно обещал написать мне оттуда. Я должна была получить от него письмо в последний понедельник, а теперь уже опять понедельник — и ни слова… О, если что-нибудь злое случилось с ним, что сможет утешить меня?»[423]
Родной человек сердцем чувствовал беду: ее «Эдди» действительно «запутался в трудностях». Он напился. И судя по всему, это произошло немедленно после того, как он очутился в Филадельфии.
Позднее, в письме, отправленном все-таки «Мадди» (рукой поэта оно помечено 7 июля, но отослано было, видимо, несколько позже; местом отправления указан (!) Нью-Йорк), он сообщал:
«Я так болен — я заболел холерой или чем-то таким же ужасным и едва держу в руках перо. Как только ты получишь это [письмо], немедленно приезжай ко мне. Радость видеть тебя всегда утешает в наших горестях. Мы могли бы умереть вместе. Но сейчас нет смысла рассуждать об этом; я должен умереть. У меня нет желания продолжать жить после того, как я написал „Эврику“… Ты всегда была для меня всем, дорогая, бесконечно любимая мама и мой самый дорогой, самый надежный друг… Меня заключали в тюрьму за то, что я был пьян. Но я не был пьян. Это случилось из-за Вирджинии».
422
Г. Аллен утверждал, что По отправился в Ричмонд (через Перт-Амбой) морем (см.: