Итак, мы уже знаем десять самых главных букв; таким же точно образом можно узнать и все другие буквы… Теперь я переведу вам всю эту записку, как сделали бы вы сами, если б добились до того, что узнали бы все знаки. Вот она:
«A good glass in the bishop's hostel in the devil's seat forty-one degrees and thirteen minutes northeast and by north main branch seven limb east side shoot from the death's-head a be line from the through the shot fifty feet out».
Что значит:
«Хорошее стекло в палатах епископа в стуле дьявола сорок один градус тридцать минут северо-северо-восток главный ствол седьмая ветвь восточная сторона спустится через левый глаз мертвой головы линия пчелы от дерева через ядро пятьдесят футов в длину».
Вот и прочитана записка. Но что значит этот набор слов, и каким образом Вильям понял его?
Сначала он постарался разделить эту записку на фразы; писавший ее, как видно, старался собрать слова так, чтоб не было заметно, где они разделяются, но, так как он был, вероятно, не слишком-то ловок, то писал знаки ближе один к другому именно там, где одна фраза кончалась, и начиналась другая. Обратите внимание на эту догадку Вильяма — она показывает глубокое знание человеческого сердца.
Итак, Легран нашел в записке пять фраз:
«Хорошее стекло в палатах епископа в стуле дьявола».
«Сорок один градус тринадцать минут».
«Северо-северо-восток».
«Главный ствол седьмая ветвь восточная сторона».
«Спустите через левый глаз мертвой головы».
и «Линия пчелы от дерева через ядро пятьдесят футов в длину».
После долгих исследований, Легран, с необыкновенной проницательностью, решил так:
Он, прежде всего, открыл в четырех милях на север от острова старый замок, называвшийся «замком Bessop». Он был окружен скалами, на вершинах которых были впадины, известные под именем Стула дьявола. Остальное легко было угадать: хорошее стекло означало хорошее зрение; обернувшись на северо-северо-восток (41R, 13'), можно было вдали увидеть огромное дерево, между листьями которого виднелась белая точка — череп.
Загадка была отгадана. Вильям отправился к дереву, нашел главный ствол и седьмую ветвь на восточной стороне; он понял, что надо через отверстие левого глаза в черепе пропустить ядро, и что линия пчелы, или лучше прямая линия проведенная от ствола дерева сквозь ядро на расстоянии пятидесяти футов покажет ему именно то место, где зарыт клад.
Он сделал все по указанию, но только, желая мистифицировать своего друга, вместо ядра употребил золотого жука. Таким образом, он приобрел богатство более чем в миллион доллеров.
Такова эта оригинальная и замечательная новелла, поражающая логичностью выводов и необыкновенной наблюдательностью автора. Она одна могла бы составить известность американского романиста.
По моему мнению, это самая замечательная из всех необыкновенных историй, отлично выражающая талант Поэ.
Новелла «Приключения некоего Ганса Пфаалля» очень интересна. Только я поспешу вам заметить, что в ней Поэ преступает самые простые, элементарные, физические и механические законы; это меня очень удивляет в некоторых сочинениях Поэ; немного подумав, автор мог бы сделать эти истории более правдоподобными: но так как здесь мы будем читать о путешествии на луну, то не следует быть слишком взыскательными в отношении средств, выбранных для этого путешествия.
Этот Ганс Пфаалль был сумасшедший, преступник, убийца — мечтатель, если можно так выразиться, который чтоб не платить долгов, решился отправиться на луну. В одно прекрасное утро он выехал из Роттердама, предварительно взорвав на воздух дома, своих кредиторов, посредством мины, нарочно для этого приготовленной.
Теперь я должен рассказать, каким образом Пфаалль совершил это невозможное путешествие. Для этого он наполнил свой воздушный шар газом, который сам составил из какого-то металла и очень обыкновенной кислоты. Плотность этого газа в тридцать семь раз менее плотности водорода.
Известно, что давление воздуха заставляет аэростаты подниматься. Если бы воздушный шар поднялся до последнего слоя атмосферы, т. е. на высоту около шести тысяч туазов, то он непременно бы остановился, и никакая человеческая сила не могла бы заставить его подняться еще. Поэ пускается по этому случаю в странные рассуждения, чтоб доказать, что атмосферу окружает еще какая-то эфирная среда. Эти рассуждения высказываются с удивительной самоуверенностью, и из них можно вывести, что шар этот, по всем вероятиям, во все время, пока будет подниматься, не дойдет до такой высоты, на которой уравновесится с вытесняемым им воздухом.
Вот начало, но этого недостаточно. И в самом деле, подниматься и все подниматься — хорошо; но надо же и дышать тоже. Пфаалль берет с собой снаряд, предназначенный для того, чтобы сгущать окружающий воздух, как бы редок он ни был, до той степени плотности, в которой он необходим для дыхания.