— Браво! — захлопал в ладоши Власов и повернувшись к Красовскому, сказал.
— Вот он и будет играть эту роль.
— А как же я? — спросил Дмитрий.
— А ты свободен. Можешь найти себе место в массовке — уже не глядя на актера ответил режиссер
— Ну что Эдуард, поздравляю, начнем пересъемки завтра. Извините, я вообще-то не спросил вашего согласия. Что скажите?
Эдик немного опустил голову словно задумавшись, но сделал он это от слабости. Потом встряхнулся и сказал:
— Конечно, я очень рад. Спасибо.
И вышел из павильона.
Это был удар ниже пояса. Это было крушение многих надежд. Нет, не для Дмитрия Красовского, как можно было бы подумать. Хотя он, конечно, расстроился. После очень долгого периода застоя, вызванного его пристрастием к различным расслабляющим веществам, это была первая, пусть и небольшая роль у известного режиссера. Но он не собирался делать из этого трагедию. А вот его агент Гриша, был готов заплакать. Он убил уйму времени и сил на этого актера и с таким трудом выбил ему роль. И что теперь? Начать все сначала или есть какой-то выход? С этими мыслями Гриша прошел к выходу из павильона повернул за угол и встал, прислонившись к стене. Неожиданно он услышал разговор:
— Не переживай. Завтра закончишь. Убирай все и иди лечись, на завтра все готово, так что, если хочешь я сам проверю перед съемкой. Да ладно, шучу я, шучу.
Гриша подошел поближе и увидел, что перед коморкой Эдика стоит Борис Степанов и видимо разговаривает со своим помощником. Из разговора, Гриша понял, что Эдик отремонтировал образцы, нужные для завтрашних съемок, но не проверил их так как он обычно это делал. Тут как молния в голове Гриши вспомнился утренний разговор с Борисом в курилке. Тот сказал, что привезли несколько экземпляров револьверов, каких-то левых. И Эдик сказал, что они не только исправны, но и заряжены, хоть сейчас на войну. Ну и далее прошелся крепким словом по поставщикам. Гриша продолжал стоять, глубоко погрузившись в мрачные мысли, и одна из них начала, медленно формируясь захватывать его сознание. Он вспомнил, как Эдик однажды говорил, что всегда проверенные образцы кладет в коробку слева от себя, чтобы потом не путаться. В этот момент из коморки показался помощник реквизитора, немного покачиваясь на ногах, он закрыл дверь, потом потер себе виски и медленно пошел к выходу.
Коварный, страшный план созрел в голове у Гриши. В начале он даже пытался мысленно бороться с собой. Но вспомнив, что не так давно видел Танечку, выходившую из студии под руку с Эдиком, а Гриша тоже был в числе тех, кто к ней подкатывал, решился окончательно. Подождав пока практически все разойдутся, он пробрался в каморку Эдика. Открыть дверь он смог благодаря некоторым навыкам, полученным им в лихие девяностые, когда Гриша чуть не ступил на скользкий путь добывания легких денег. На его счастье оружие, как подготовленное к съемкам, так и поступившие образцы все еще лежали на столе. Эдик был настолько плох, что забыл их убрать в сейф. Гриша знал какая сцена и с каким оружием будет сниматься первой с самого утра. Поэтому он уверенно взял револьвер из левой коробки, затем нашел такой же в куче справа и поменял их местами. Он уже хотел уходить, но одна мысль остановила его. Он взял револьвер из коробки и открыл барабан. Патронов в нем не оказалось. Быстро, неловкими движениями, Гриша стал копаться в банках, стоявших на столе. Он нашел две банки с патронами, на одной была надпись «х. маслины» а на другой «б. маслины». Решив, что буква «б» значит боевые, он достал из нее патроны, подходящие к револьверу. Заполнив барабан, он протер тряпкой оружие и снова положил его в коробку. Потом вышел из коморки и запер дверь.
Ночью Эдик не мог заснуть, лекарства не помогали. Он, конечно, понимал, что с ним что-то более серьезное чем простуда. И вообще надо было прислушаться к совету Бориса и начать принимать антибиотики. Однако Эдик верил в себя и не верил в лечебную силу лекарств. Ближе к утру он вызвал скорую. Врачи диагностировали воспаление легких, но для точного диагноза и лечения, Эдику предложили поехать в больницу.
— Только не сегодня — , слабым голосом ответил он.
Эдику вдруг стало страшно, что если он не придет сегодня на студию, то потеряет Таню навсегда.
— Тогда пишите отказ от госпитализации — недовольным тоном произнес врач.
— Но вы должны отдавать себе отчет, что речь идет о вашей жизни.
— Хорошо я напишу — сказал Эдик.
Ему сделали укол, и врачи уехали. После этого Эдик уснул.