Похоже, в Эдинбурге проживали легионы владельцев скудных сбережений, заинтересованные не в громких финансовых успехах, а в скромном, но постоянном доходе «по мелочам». Эта задача требовала пристального внимания к деталям, и к ее решению обычно привлекали адвокатов. В Эдинбурге эти поверенные обладали огромным опытом инвестиций во что угодно, от акций и паев до управления крупными поместьями, и проявляли немалое терпение, соглашаясь вести дела с самыми разными клиентами, далеко не всегда богатыми. Они научились искусно забрасывать «финансовый невод» и ловили капитал везде, где предоставлялась возможность. Все это способствовало открытию Эдинбурга для остального мира. За морем можно было заработать больше, чем дома, например, в бурно развивающихся Америке и Австралазии. В узком кругу шотландских юристов многие поддерживали связи с родственниками и друзьями по школе или колледжу, которые отправились добывать состояния в экзотические края. Шотландцам было приятнее и легче иметь дело друг с другом, а не с кем-то посторонним.[440]
Вот «кирпичики» инвестиционного фонда как инструмента коллективного распоряжения капиталом. Такой фонд управлял рисками, принимая средства многих инвесторов и вкладывая их в разнообразные предприятия. Со временем фонды сделались важной частью финансового сектора Эдинбурга и остаются таковой и поныне.[441]
Человек, разработавший эту идею, Уильям Мензис, очевидно позаимствовал ее из Бельгии. Но Эдинбург, в отличие от Брюсселя, оказался отличным «хабом» международной сети. Сам Мензис был сыном университетского профессора. Сперва он управлял компанией церковных юристов, хотя к тому времени даже шотландская церковь стала утрачивать вкус к тяжбам. Посему у него нашлось время заинтересоваться иными проектами, а несколько поездок в Соединенные Штаты открыли ему огромный потенциал страны, которая вплоть до Первой мировой войны оставалась чистым импортером капитала. В 1873 году он учредил «Шотландско-американский инвестиционный фонд», вскоре получивший известность как «Святые» и финансировавший освоение Дикого Запада, от строительства железных дорог до возведения ранчо. Мензис писал: «Грандиозное плодородие почвы и безграничные ресурсы рождают предприимчивость и спекуляции в масштабах, невиданных для нашей родины… Склонность к спекуляциям в Америке такова, что нашей стране подобного размаха не достичь никогда».[442]
Ключевая фигура следующего поколения, Джеймс Айвори, тоже происходил из юристов — его отец Уильям в качестве шерифа Инвернесса судил недовольных мелких арендаторов, а дед Джеймса был членом сессионного суда Шотландии. Юный Айвори предпочитал бухгалтерию и в 1895 году вступил в товарищество с Томасом Саймом. Компания «Айвори и Сайм» показала, как инвестиционные фонды могут процветать на нишевых рынках, которые отпугивали обычных инвесторов. Австралия пережила в 1890 году финансовый крах из-за падения мировых цен на сырье. Компания Айвори ничуть не устрашилась этого обстоятельства, смело ринулась в мутные кризисные воды, скупая активы банков и страховых компаний, которые явно должны были оправиться, как и произошло. Прибыли с этой операции вложили в очередной недооцененный рынок.[443]
В следующем поколении Карлайл Гиффорд совместно с Огастесом Бейлли, землевладельцем из Пограничья, организовал в 1908 году фирму «Бейлли и Гиффорд». В новом веке инвестиционные фонды столкнулись с условиями, которые радикально отличались от спокойного и неуклонного становления капитализма в викторианскую эпоху. Первая мировая война обернулась исчезновением иностранных инвестиций, но подъем рынков в 1920-х годах снова их привлек. За Депрессией наступил глубокий кризис, и от него толком не успели прийти в себя, когда разразилась Вторая мировая война. Гиффорд стал специалистом по экономике Соединенных Штатов и, что важнее, подружился с Джоном Мейнардом Кейнсом: они оба обожали рискованные спекуляции. По настойчивому совету Кейнса правительство поручило Гиффорду распоряжаться всеми американскими ценными бумагами, которые по состоянию на 1940 год находились во владении граждан Великобритании. В его обязанности входило погашать обязательства и тем самым обеспечивать финансирование огромной материальной помощи, отправляемой через Атлантический океан. Ситуация была довольно щекотливая, так как эти активы составляли два процента от бумаг, котируемых на нью-йоркской бирже, и их погашение могло привести к падению рынка, а то и к экономической катастрофе. В итоге от действий Гиффорда страдали собратья-шотландцы: одним «Святым» пришлось лишиться около 7 миллионов долларов дохода и капитала. Но умение Гиффорда торговаться, по крайней мере, означало, что ему удалось добиться хороших цен.