На практике в XVI веке с грехами боролись церковные сессии, нижняя инстанция реформированной шотландской церкви, состоявшая из простых священников и старост общин. Их миссия состояла в том, чтобы внедрять основы новой веры в повседневную жизнь людей; они занимались всем, от обеспечения общественной дисциплины до заботы о бедняках. Предполагалось, что они знают свою паству или, по крайней мере, могут навести о ней необходимые справки. Оставалось только надеяться на то, что при принятии решений они руководствуются богоугодной беспристрастностью. Однако в Эдинбурге (если и не по всей стране) эти сессии действовали достаточно автономно, и городской совет поддерживал их, не вмешиваясь особо в их деятельность.
Реформация завоевала сердца и умы людей. Хорошее подтверждение этому предоставляет Кэнонгейт. Евхаристии были нерегулярными; принятие причастия означало, что человек поддерживает новый порядок. Согласно записям церковной сессии в Кэнонгейте, 25 февраля 1564 года, в воскресенье, к причастию явилась тысяча человек. Это, по-видимому, практически все взрослое население этого квартала. Реформация давала народу то, чего он так ждал.[135]
Имелись, конечно, и те, кто реформы не поддержал. Церковные сессии испытывали особый, чтобы не сказать маниакальный, интерес к сексуальной жизни прихожан. В Кэнонгейте преступления, связанные с сексом, рассматривались в среднем по одному в неделю. Серьезный грех супружеской измены карался весьма сурово. Преступник должен был стоять во власянице, босой, с обнаженной головой, вначале перед дверьми церкви, затем на позорном возвышении перед всеми прихожанами каждое воскресенье в течении нескольких месяцев или даже лет. Провинившихся также пороли и штрафовали. Даже сегодня, спустя пять столетий, мы можем почувствовать ярость церковной сессии, которую та испытывала, сталкиваясь с неподчинением решению своего суда. Шляпник Джон Миллар и его подружка, Беатрис Моррис, уже были осуждены и изгнаны из Кэнонгейта, но их все равно поймали «за тем же грязным преступлением, которому они предавались, не боясь Бога или наказания судей» (любопытная цитата). Теперь Джону вменили стояние у креста в железной узде, а рядом с ним поставили обритую наголо Беатрис. Затем они оба подлежали заключению в ратуше, и тон записи об этом таков, что у читателя не создается впечатления, будто им было суждено вскоре выйти на свободу. Таким людям следовало быть очень осторожными, поскольку по новому закону каждый, виновный в «общеизвестной и явной супружеской измене» и не исправившийся после того, как об этом узнавала церковь, мог быть казнен.
Подобный драконовский закон создавал столько же новых проблем, сколько решал старых — проблем, чтобы не сказать трагедий. В течение десяти лет после Реформации в Кэнонгейте не было ни одной записи об инфантициде. Однако со временем жестокие наказания за прелюбодеяния сделали последствия появления на свет незаконного ребенка столь пугающими, что падшие женщины обращались к весьма суровым средствам избавления от забот. Одним из способов избегнуть наказания было удушение младенца. На протяжении следующего века Эдинбург стал свидетелем стабильно увеличивавшегося числа этих прискорбных случаев. Виновную всегда казнили через повешение.[136]
Однако в 1560-х годах, едва начав осуществлять планомерный контроль за соблюдением вновь установленных правил, церковная сессия Кэнонгейта уже продемонстрировала некоторую склонность к снисходительности, или, по крайней мере, некоторое понимание того, что перемены в нравах простого народа не могут произойти сразу, одномоментно, только потому, что парламентом приняты соответствующие законы. От Джеймса Херта ушла жена, и он нашел себе другую женщину, однако позднее они с женой все же решили воссоединиться. Он объяснил все это церковной сессии, когда его привлекли к суду за супружескую измену в 1565 году, и «святая церковь охотно вынесла решение принять покаяние упомянутого Джеймса, дабы не поглотило его отчаяние… в особенности потому, что это деяние и преступление было совершено им до того, как был принят соответствующий акт парламента, предусматривающий наказание за подобные грехи».
136
J. A. Fairley. «The Old Tolbooth, with extracts from the original records»,