Потратив столько сил на секс, церковные сессии уже не могли столь же ретиво заниматься прочими возложенными на них обязанностями. Сколь бы благими ни были их намерения, в Эдинбурге все еще чрезвычайно тяжело жилось беднякам. Когда-то заботами о бедноте занимались монастыри, но теперь монастырей не осталось. Нокс обратил внимание на необходимость создания новой системы благотворительности, но, даже в его собственном приходе, это было проще сказать, чем сделать, и если он рассчитывал, что осмотрительные вольные горожане будут платить за что-то, что не принесет им самим ни малейшей выгоды, то явно хотел слишком многого. В этом состояла одна из загадок кальвинизма — как те, кто обладал весьма благочестивым чувством личной ответственности, могли столь не по-христиански относиться к тем, кто этого чувства был лишен.
Эдинбургу было неловко перед бедняками. В то время как те были вполне подходящими целями христианской благотворительности, помощь благодетелей могла пропасть даром, если в своей бедности эти люди повинны сами — в этом случае им следовало оторвать зады от лавок и начинать самим заботиться о себе. Нокс писал: «Мы не покровительствуем упрямым и праздным нищим, которые, перебегая с места на место, превращают нищенство в ремесло… но <мы оказываем помощь> вдовам и сиротам, престарелым, бессильным или искалеченным».[143]
Однако когда городской совет попытался в 1575 году поднять налог, взимаемый в пользу бедных, ничего не вышло, потому что «люди ни за что свободно и по доброй воле не будут давать деньги на… содержание <нищих>». Единственное, что можно было сделать — это ограничить число нищих теми, кто носил «метку города на своих шляпах, беретах или плечах». Пришлых нищих запирали, кормили хлебом и водой и вновь изгоняли из города. Единственное дозволенное послабление состояло в том, что им разрешалось «вывесить <из зарешеченного окна> кошелек, таким образом собирая милостыню себе на пропитание» (и экономя средства городского совета). Следующая попытка поднять налог в пользу бедных натолкнулась на желание ремесленных корпораций самим заботиться о своих членах. Но предполагалось, что они и так это бы делали, а нищие, вообще говоря, не принадлежали к числу ремесленников, в противном случае они не были бы нищими.
Заставить вольных горожан изменить мнение смогла только угроза смерти. В год пришествия чумы, например, в 1584 году, горожане были еще менее обычного рады нищим, которые осаждали их на Хай-стрит и от которых можно было нахвататься блох. Городской совет воспользовался методом кнута и пряника. Он поднял налог, взимаемый в пользу бедных, но, с другой стороны, воспретил нищим находиться на Королевской миле. Что же произошло, когда чума ушла? Городской совет решил, что те нищие, которые воспользовались его помощью, впредь не должны показываться на Королевской миле. Он даже не одобрял «маленьких детей-попрошаек, лежащих всю ночь у дверей добрых людей». Однако куда еще эти беспризорные дети могли пойти? Благотворительность в Эдинбурге отличалась крайней скупостью. Толпы нищих долго продолжали осаждать город, прежде чем была придумана хоть сколько-нибудь эффективная система благотворительности. Единственным средством от вышеупомянутой скупости явилось то, что в 1920-х годах заботу об общественном благополучии полностью взяло на себя правительство Великобритании.[144]
В ходе Реформации проиграли не только нищие. Социальное положение женщин также значительно понизилось. В Средние века, конечно, женщины находились в подчинении у мужчин, и лишь немногие из них приобретали экономическую независимость или какие-либо другие преимущества в тогдашних неблагоприятных для женщин условиях. На пользу пошло то, что, если учесть, насколько закрытой была купеческая гильдия Эдинбурга, для предприимчивого молодого человека самым легким способом проникнуть в нее был брак с дочерью вольного горожанина. Эти дочери, таким образом, были весьма желанны, и их благосклонности искали многие. В 1405 году одна из них даже сама приобрела статус вольной горожанки, поскольку, после смерти брата, в семье не осталось наследников мужского пола.
143
G. F. Black.
144