В качестве второго типа ловушки Катя попыталась связать силки из плюща. Подыскав место, где заячья тропа сужается, девушка воткнула в землю две рогатки. На них повесила петлю-удавку. Конец привязала к дереву рядом. Плющ затягивался не так хорошо, как хотелось бы. И надежность узлов вызывала сильные сомнения. Но какой-никакой шанс, что в них кто-то запутается, оставался.
Катя вырыла две ямы: одну поближе к лесу, откуда заяц приходил, вторую ближе к реке. Петли тоже соорудила две. Итого четыре капкана для зверя.
На рытьё ям ушла половина дня. Времени на исследование территории практически не осталось.
Глава 25. День двадцать пятый
Хотелось есть. Вчера она не успела найти ничего и кушала довольно мало.
Трудовой день девушка начала с проверки всех ловушек. Для начала девушка проверила удочки у пруда: распутала леску от всякого мусора, восстановила наживку и закинула крючок с грузиком обратно. Затем, ближе к обеду, проверила ловушки на животных. За ночь их сильно потрепало: силки валялись на земле, ямы частично осыпались. И все конструкции оказались пустые. Девушка потратила час на то, чтобы всё восстановить. А затем вырыла дополнительную яму в помощь двум существующим. И завязала еще одни силки. Так её шансы на успех увеличивались в полтора раза. И каждый день она теперь намеревалась увеличивать сеть своих ловушек. Если она заприметит следы где-то еще, там тоже будет организована западня.
На самом деле Катя не сильно надеялась поймать того зайца. Но для неё подобная деятельность являлась хорошей возможностью сделать что-то еще для выживания. Что было очень важным для сохранения духа борьбы. И в данном позитивном изменении настроения Катя нуждалась куда больше, чем в призрачном шансе поймать несчастное создание. Во многом она это осознавала.
Вечером, сидя у костра, Катя задумалась о том, сколько она в лесу уже живет: “Подумать только. Двадцать пять дней. А осталось всего лишь пять. Шестая часть. Всего ничего. И уже понятно, как этот срок закончится: насекомые и кора как основные блюда, ежедневные походы, проверки удочек и ловушек, починка шалаша, посиделки у костра с ромашковым чаем, редкие авантюры в виде ограбления гнезда и битвы со змеёй. Повторы того, что уже происходило. День за днем без какого-либо существенного развития. Лишь пару умных мыслей в качестве перебивки.
Притом я совсем не против устоявшегося порядка вещей. Он правильный. Я его соблюдаю хорошо. Локальные достижения приносят радость в каждый день. Такая жизнь весьма неплоха. Просто… просто… Просто в теории прямо здесь и сейчас можно было бы закончить своё приключение. И ничего не изменится. Последние дни — лишь затянувшийся предсказуемый финал, который уже начался. Единственная их ценность — доведение дела до конца. Если вначале решила, что буду жить в диких условиях месяц, то его надо дожать. Тогда можно будет вернуться с чистой совестью.
Я уже вижу, что изменилась. Всё… Всё совсем другое. Все былые представления о сегодняшнем дне абсолютно иррелевантны. Между мной текущей и мной прошлой, казалось бы, нет ничего общего. Как-будто бы тут я родилась заново и стала совершенно новым человеком. Даже преемственность мыслей и мировоззрения ставится под сомнение.
С другой стороны, сколь разным снаружи не казалось бы существование до и после приезда сюда на автобусе, столь много схожих проявлений личности можно найти, капнув глубже. Вот она, всё та же я: отдаю всю душу в работу, размышляю об оптимизации труда, рефлексирую над собой поздно вечером. Казалось бы, переживание за неготовый отчет несопоставимы с тяготами пустого желудка, повышение зарплаты на пару процентов несоизмеримы с уплотнением крыши шалаша, а задача закончить проект несравнима с задачей выжить. Тем не менее немыслимым образом эмоции от столь разных вещей я испытываю практически идентичные. Невероятно, сколь инвариантен наш характер относительно метаморфоз обстоятельств, в коих мы обитаем. Парадоксально, смешно, грустно.”