— Вы же не скажете, что это вышло случайно, — твердо произнес генеральный директор.
— Нет, это моя вина. Целиком и полностью, — осужденный заплакал, — сын просто попал под горячую руку.
— Почему не расстреляли?
— Я…герой войны, участвовал в антитеррористической кампании, даже медалью наградили.
— Горько, что вы так низко пали. Разминка окончена, — Титов встал со стула, расстегнул один из ремней.
Освободившейся рукой мужчина тут же вытер слезы, однако это было неожиданно для него самого, мысли говорили, что он не отдавал себе этой команды. Осужденный высвободился, встал рядом с креслом, глядя на Константина испуганными глазами, а тот продолжал управлять им, словно марионеткой, оставляя остаточное сознание на поверхности.
«Это слишком легко, пройденный этап, — подумал Титов, — нужно идти дальше». Он сделал усилие, после чего окружение померкло, чтобы возникнуть вновь. Константин увидел самого себя, стоящего напротив. Все вокруг было покрыто легкой дымкой, как будто во сне.
— Что такое? — послышался голос где- то позади сознания, — как такое возможно?
— Пожалуйста, помолчите. Я сосредотачиваюсь, — ответил Титов. После этих слов он полностью подавил сознание осужденного, заменив его своим, и захватил тело. Но движения давались с трудом, он чувствовал себя годовалым ребенком, который только учится ходить, глаза слипались, в голове становилось тяжело.
Он сделал несколько неуверенных шагов к себе самому. Не мог утверждать точно, но заметил, как дрожит. Взгляд основной оболочки остекленел, из носа потекла кровь. Нужно выходить. И срочно.
Тут же его вытолкнуло из сознания человека и неведомой силой зашвырнуло в собственное тело. Полученные воспоминания ураганом ворвались в ум Константина, тот едва удержался на ногах и все же в последний момент не смог. Он начал падать и едва успел схватиться за стул, чтобы удержать равновесие и не рухнуть плашмя. Позади генеральный директор услышал, как открылась дверь палаты, но жестом прогнал медицинских работников. Держась за спинку стула, ОПЗМовец встал на ноги. Голова кружилась.
Мужчина стал приходить в чувство, он вновь боязливо огляделся по сторонам, а затем взгляд его замер на Титове. Резким движением он отбежал в угол.
— Не подходи! — крикнул осужденный, — я отказываюсь! Верните меня в лагерь!
— Боюсь, это уже невозможно, — спокойно ответил Константин.
— Я перестал быть собой, это так…ужасно. Что произошло?
— И вправду. Что? Расскажите мне, что вы почувствовали?
— Холод, — неожиданно для себя ответил осужденный, — а затем наступило состояние, похожее на сон, но в то же время я перестал себя ощущать, никак не мог проснуться, ничего не видел и не слышал, только урывками.
— Хм, — ОПЗМовец потер подбородок, — нужно будет это учесть при следующих тренировках, — он бросил взгляд на часы. Похоже, время в очередной раз против него, — остался последний аспект, самый сложный, прошу вас мне помочь. Не сопротивляйтесь, я освобожу вас от влияния.
Он сделал несколько шагов к объекту, голова все еще кружилась. Он крепко взял его за голову.
— Я избавлю вас от ваших грехов и сделаю полноценным членом общества, — с вызовом самому себе проговорил Титов.
— Я не хочу…
— Ваше мнение меня совершенно не интересует, — он надавил сильнее: ментально и физически, стал изменять сознание, как сделал когда- то с Тиль, только в этот раз постарался учесть ошибки.
Минуты тянулись мучительно, генеральный директор будто смотрел очень долгий фильм, который приходилось постоянно останавливать, чтобы скорректировать некоторые сцены. Жизнь абсолютно незнакомого ему человека раскрылась перед ним во всех подробностях, и он тонким пером вносил правки. Когда все было кончено, он отошел в сторону. Из носа хлынула кровь, давление серьезно поднялось, пульс стал опасным. Но хуже всего было другое: взгляд испытуемого застыл, лицо исказилось в ужасной гримасе, ни толики блаженства и надежды, которую так старался дать ему Титов.
Осужденный лишь тихо мычал. Остатки сил Константин потратил на то, чтобы заглянуть в его мысли, но там его ждала лишь пустота.
Теперь в палату ворвались медики, они стали оказывать Константину помощь, утерли кровь, поднесли дыхательную маску, тут же поставили капельницу, а он был слишком слаб, чтобы отдавать распоряжения.