========== Глава 1/16: “Степени свободы” ==========
Творцом идеи выступил Майкрофт.
Джон и помыслить не мог бы о таком.
Это было чистым безумием пополам с бредом, но настолько логически обоснованным, что такой план мог зародиться лишь в холмсовском мозгу.
С этой точки зрения его одобрил бы сам Шерлок, но вовсе не по этой причине Уотсон всё же произнёс: «Да, хорошо. Я принимаю предложение, хотя ничего более странного я в жизни не слышал».
В конце концов, Джон согласился, потому что, несмотря на ненормальность и сложность затеи, сам он больше не мог оставаться живым в том мире, в котором от Шерлока Холмса остался лишь хладный труп, покоящийся под свежим могильным холмиком.
Итак, доктор сказал: «Да, Майкрофт, пожалуйста», - и девять месяцев спустя, получив по телефону вызов из больницы Святого Варфоломея, он в волнении выбежал на улицу и – да, в глубине его души затеплилась надежда на счастье.
******************************
Шерлоку, конечно, следовало понять раньше, к чему идёт дело, пока не стало слишком поздно. Но Мориарти тщательно его изучил и превосходно разобрался, за какие ниточки потянуть, чтобы заставить его танцевать, как марионетку.
Это было унизительно, более того – трагично.
Взбираясь по лестнице на крышу больницы, он прокручивал в голове снова и снова: «Я тебе сердце выжгу!»
Три пули – три человека. Сердце Шерлока, разделённое на три части, разбрелось по Лондону, и пытаться спрятать его или открыть предупредительный огонь по врагу – только сделать его ещё более уязвимым. Страшно представить, что миссис Хадсон и Лестрейд пострадают по его милости, но их смерти он смог бы пережить.
Не так с Джоном. Только не смерть Джона, замкнувшего на себя всё пространство и время. Мориарти ошибся, но совсем немного, так что, по большому счёту, он вычислил верно. Сердцем Шерлока были три человека, но душа, вся и без остатка, принадлежала доктору Джону Уотсону.
Он немного гордился тем, что действует не из чисто эгоистических побуждений, поставив задачу спасения жизни дорогого человека во главу угла. Самосохранение замыкало список его приоритетов вплоть до последнего времени, пока не прозвучали произнесённые шёпотом клятвы и обещания, когда губы касались золотисто-медовой кожи на сгибе джоновых коленей. Он ни на секунду не сомневался, что смерть Джона прикончит его, но оберегал его жизнь не потому, что сам стремился спастись. Он хранил своего доктора, потому что тот был для него целым миром со всеми печалями и радостями, взлётами и падениями, и потому что Джон сам по себе заслуживал того, чтобы просто БЫТЬ. Шерлок Холмс хотел спасти Джона Уотсона, потому что любил его так, как никогда и никого из людей.
Он бы с готовностью отдал собственную жизнь за единственного друга, но знал, что тот был бы против. Поэтому, вместо того чтобы умереть за Джона, он прыгнул. Прыгнул? Можно ли назвать прыжком то, к чему тебя принудили? Он упал. Его толкнули. Он позволил пуле, выбившей мозги Мориарти, столкнуть себя с крыши больницы Святого Варфоломея, и, падая, он молился всем богам, о которых когда-либо слышал, чтобы необходимая дерзость замысла его матери базировалась на достаточном расчёте.
Матушка не подвела, и Шерлок умер для Джона, не умерев вместо него. Он утратил себя самого, исчез из Англии, унося с собой непреодолимое стремление хоть мельком взглянуть на человека, ради спасения которого разыграл самоубийство и дальше был готов буквально на всё, лишь бы его защитить.
В один прекрасный день он вернётся. Он всё объяснит. Он будет жить ради той минуты, когда вновь сможет встретиться с ним глазами. Шерлок знал, что Джон может возненавидеть его, скорее всего – ударит, возможно – больше не скажет ему ни единого слова. Но пусть между ними случится самое худшее, только бы Джон остался в живых, не подвергался опасности из-за того, что совершил ужасную неосторожность и глупую ошибку, полюбив Шерлока Холмса.
**********************************
Майкрофту Холмсу хватило трёх недель, чтобы разобраться в произошедшем.
Когда наконец пришло понимание, что именно случилось, что сотворил Шерлок и чем он занят теперь, Майкрофт откинулся в кресле, закрыл глаза и погрузился в раздумья на полчаса, которые прервала Маделайн (вчера её звали Оливия), сообщив о неотложном телефонном звонке президента Украины.
Он отдал должное младшему брату – на этот раз тот действительно превзошёл сам себя.
Конечно, матушка должна быть в деле. Охота по всему миру, подстроенная смерть, тело, подозрительно точно, даже неотличимо загримированное под Шерлока Холмса, скромное надгробье… Способ заметать следы выдаёт её характерный почерк секретного агента предыдущего поколения - мало отличающийся от шпионских трюков, сделавших популярными романы Ле Карре. Майкрофту оставалось только посмеяться над самим собой: в целом схема выглядела просто и незатейливо, содержала множество упущений, будто и не его мать с братом её разработали и реализовали.
Тем не менее, план сработал и дал Шерлоку время, чтобы покинуть страну. Естественно, Джон был обманут полностью.
Мысль о Джоне Уотсоне вызывала беспокойство. Майкрофту искренне нравился зять, но доктор не без оснований всегда относился к деверю с недоверием. Конечно, он не мог понять, что, однажды войдя в семью Холмсов (пусть и не взяв эту фамилию), он навсегда останется её частью, а Холмсы заботу о семье всегда ставили на первое место.
Шерлок не стал бы тратить усилия, чтобы растолковать мужу эту фамильную черту. Такая мысль никогда не пришла бы ему в голову, и последняя его выходка сделала это совершенно очевидным. Но почему он в помощники привлёк мать, а не старшего брата, - этого Майкрофт решительно не мог понять и не поймёт никогда.
Уделив внимание проблемам кризиса в Украине, Майкрофт вернулся к первоочередной задаче, а именно - сохранить брата и зятя живыми и здоровыми вплоть до момента их воссоединения.
Младший брат, несмотря на врождённые особенности психики, в данный момент большого беспокойства не вызывал. С младых ногтей Шерлок уяснил, что с помощью денег можно и победить, и выжить, и скрыться. Склонности к суициду у него нет, и Майкрофт был совершенно уверен, что брат приложит все усилия, чтобы любым путём вернуться к Джону как можно быстрее.
Также Майкрофт знал, что только одно могло заставить брата совершить все эти глупости – прямая неотвратимая смертельная угроза Джону Уотсону. Холмс-старший не сомневался, что у Шерлока на принятие решения почти не было времени, и он отчаянно искал способ сохранить жизни себе и своему доктору.
«Бедный мальчик иногда так примитивно мыслит», - подумал Майкрофт со вздохом и вернулся к решению проблемы рыцаря печального образа и сложной головоломки, имя которой – Джон Уотсон.
После похорон Уотсон совершенно исчез из-под наблюдения, чему было единственное объяснение – он совершенно ничего не делал. Абсолютно ничего. Он остался у сестры (лесбиянки и алкоголички – пренебрежение проскальзывало в обычно безукоризненно корректных мыслях политика) и, похоже, всё время проводил на диване за просмотром таких убогих телепередач, что Майкрофт диву давался – как это зять в припадке ярости не расколошматил телевизор.
Каждый вечер в 19:30 Джон проверял телефон, хмурился и отбрасывал его на диван. Майкрофт раздумывал, мог ли его брат иметь обыкновение пользоваться шифром или кодом, решил – да, мог; это бы объяснило поведение зятя, причину его отрешённости и появления отчаянного ожидания на лице каждый вечер. Разрешение камер наблюдения не позволяло видеть мельчайшие детали, но Холмс был способен воссоздать полную картину и по имеющимся данным.