Селеста переоделась в тёмно-синий костюм, уложила волосы идеальной ракушкой, волосок к волоску. К её груди была приколота простая чёрная брошь – единственный намёк на то, что она носит траур по сыну. Джон испытывал глубочайшую признательность за то, что она не носила чёрное. Он бы этого не вынес. Она разливала чай из фарфорового чайника цвета слоновой кости работы старинных китайских мастеров, расписанного вручную изысканным голубым узором. Он отогнал мысль о пальцах Шерлока, обнимающих чашку с чаем. Он запретил себе думать об этом.
- Как я понимаю, Майкрофт посвятил вас в детали своего маленького плана, - произнесла Селеста, сохраняя совершенную невозмутимость, когда Джон опустился на белый плетёный стул напротив неё. Он промолчал. – Чаю, дорогой? - он осторожно принял чашку и сделал маленький глоток, не в силах сопротивляться ничему из того, что они ему предлагали; он рассеянно подумал, что вообще не помнит, как сюда шёл. Сахара ровно столько, сколько он любит – чёртова холмсова проницательность. – Пьер сегодня превзошёл сам себя, я настаиваю, чтобы вы отведали свежих булочек.
Булочка была совершенно воздушной; Джон намазал её джемом и сливками и заставил себя есть под одобрительными взглядами свекрови и деверя. Уотсону пришло на ум, что они не шутили, когда говорили о том, что он стал частью семьи Холмсов. Было совершенно ясно, что они усыновили его и не собирались это обсуждать. Детектива бы это просто взбесило. Но доктор был склонен согласиться.
Шерлок. Шерлок бы высмеял всю их затею. Он бы осыпал старшего брата бранью за его мерзкую привычку лезть в чужие дела; он бы глянул на мать через стол и отказался бы притронуться к этим восхитительным булочкам. Он бы взмахнул полами пальто и рухнул бы в гостиной на один из диванов эпохи Регентства (обивка немного обтрепалась по краям, дорогой, но для спины шезлонг идеален) в полной уверенности, что не только все обитатели поместья, но и все жители графства Кент осведомлены о его дурном расположении духа.
- Ошибаетесь, - произнёс нараспев Майкрофт, заставляя доктора вынырнуть из грёз. Селеста налила Джону свежую чашку чая, поскольку первая совершенно остыла. Сколько же он провёл времени, рисуя в своём воображении сердитого супруга, распростёртого на шезлонге цвета мяты? Должно быть, довольно много.
- Надеюсь, вы не обидитесь, доктор Уотсон, на то, что мы знаем Шерлока намного лучше, поскольку знакомы с ним более продолжительное время. И я могу подтвердить слова о том, что вы заблуждаетесь.
- Простите? – Джон судорожно глотнул чая и обжёг язык. Всё тело ломило от усталости. Единственное, чего он хотел, - это заснуть и больше не просыпаться.
- Шерлок всегда был странным, - сказала Селеста, будто продолжая начатый разговор. Майкрофт поджал губы, но она не обратила на это внимания. – Совсем как капризный ребёнок. Мы пытались выправить его поведение, но он активно сопротивлялся все эти годы. Частично ответственность лежит на мне, но в основном – на нём.
Джон понятия не имел, о чём идёт речь, так что он просто сделал ещё один глоток чая и ещё раз откусил от булочки, проклиная собственную истинно британскую сдержанность, не позволяющую ему открыто показать, что он не заинтересован в продолжении разговора. Никогда ещё он так не досадовал на свою вежливость.
- Однажды, когда ему было одиннадцать, он прочёл учебник психологии, после чего несколько недель рассказывал всем и каждому, кто только соглашался его выслушать, что он социопат, - продолжила Селеста таким тоном, как если бы молодая мать рассказывала случай, как её дорогое дитя опрокинуло сахарницу. Всем своим видом она говорила, что это была досадная случайность. Джон прекрасно знал, что ни интонациям голоса, ни выражению лиц представителей рода Холмсов доверять нельзя. – Конечно, он им не был. Никогда. Но ему казалось, что так легче будет жить.
Доктору это было прекрасно известно, он сам всё вычислил уже через двенадцать часов с момента первого знакомства. Ершистость и ледяная отчуждённость детектива были лишь хрупкой бронёй, скрывающей ранимого и страдающего ребёнка, постоянно получающего тычки от всех и каждого за то, что он имел достаточно смелости быть не таким, как все, вернее, быть самим собой (как будто возможно быть кем-то ещё).
Джон не знал, что диагноз Шерлок поставил себе самостоятельно, но в общем и целом это его не удивило. Он был подростком, пытающимся понять, кто же он такой, надевшим на себя доспехи социопата и не заметившим, как они постепенно срослись с ним и стали его неотъемлемой частью.
- Он едва переносил общество подавляющего большинства людей, я уверена – это ни для кого не секрет, но дети ему всегда нравились. Он любил детей, - Селеста замолчала и откусила от булочки. Майкрофт взял бутерброд с огурцом. Джон не мог поднять взгляд ни на кого из них. Естественно, они – матушка Холмс и её сын – действовали заодно, осаждая крепость, именуемую капитан Джон Уотсон. Он крепче сжал чашку и не сказал ни слова.
Глаза Селесты затуманились, она вздохнула, будто вглядывалась в дорогие сердцу воспоминания, подёрнутые дымкой печали и боли.
- Маленькие человечки – вот как он их называл, и никогда не считал их идиотами. Однажды он сказал, что дети видят мир таким, каков он есть на самом деле, не упрощая и не загоняя в плоские навязанные схемы. Они видят всё и не пугаются этого, потому что свободны от социальных штампов. Дети мало считаются с мнением окружающих. Это очаровывало его, более того – он обожал детей. Всегда, с тех пор, как сам был ребёнком, и думаю, что он не утратил это с возрастом.
Джон был уверен, что перед ним разыгрывают тщательно отрепетированное представление, но невольно нарисовал в воображении яркую картину, как его супруг ведёт беседу с ребёнком. Конечно, он ни разу не видел около Шерлока детей, но прекрасно мог представить всё то, о чём говорила Селеста. Вряд ли они ему во всём лгали.
Теперь наступил черёд высказаться Майкрофту. И доктор поймал себя на том, что жадно вслушивается в его слова, начисто забыв о поднесённой ко рту булочке.
- Джон, я стремлюсь опровергнуть случайно сложившееся неверное мнение об отношении Шерлока к вопросам продолжения рода. Я не сомневаюсь, что он сам не предложил бы завести детей, но лишь по той причине, что, по его собственной оценке, из него вышел бы отвратительный отец. И, конечно, он не допускал мысли, что встретит человека, от которого хотел бы иметь ребёнка – ведь его сексуальные предпочтения никак не могли этому способствовать.
- Понимаю, - проговорил Джон, хотя ничего пока не понимал.
Они помолчали несколько минут, после чего Майкрофт вновь принялся объяснять и убеждать.
- Я взял на себя смелость обсудить эту возможность с вашей сестрой, и она дала согласие предоставить вторую половину… ммм… необходимого материала, если вы ответите согласием на моё предложение. Для вынашивания будет привлечена суррогатная мать, весь процесс, от искусственного оплодотворения до принятия родов, будет осуществлён при участии самых лучших специалистов.
Джон кивнул, потому что не знал, как вообще можно верно отреагировать на такие слова. Он уставился в тарелку, чувствуя на себе пристальные взгляды родственников и желая одного: как-нибудь исчезнуть отсюда и стереть этот нелепый день из своей памяти. И ещё он мечтал повернуть время вспять и не спускать с Шерлока глаз в тот самый ужасный день в его жизни.