— Чертовски чувственная. Ты поразительная, Dolcezza. И моя. Все это... — Его ладонь плавно скользит по моему все еще плоскому животу. — ...мое.
— Твое, — соглашаюсь я. Потому что я его.
Его пальцы проникают внутрь моих трусиков, и он обводит мой клитор.
— Хочешь, чтобы я заставил тебя кончить от моих пальцев, Холли?
То, как мое имя слетает с его языка, посылает мурашки прямо в мое сердце.
— Да, — всхлипываю я, когда мои колени начинают подгибаться. Его зубы касаются моей шеи, и все мое тело содрогается. Он вводит два пальца внутрь, стимулируя ладонью мой клитор, пока он идеально входит и выходит из меня. — О Боже! — Мои бедра двигаются в одном ритме с его рукой, стремясь к большему. В тот момент, когда он прикусывает мою шею, я получаю это большее и полностью теряю себя. Если бы не Ти, удерживающий меня в вертикальном положении, я бы растеклась лужицей на полу.
— Чертовски красиво. Я мог бы смотреть, как ты делаешь это снова и снова, и мне не надоест, — рычит он, поднимая меня и бросая на кровать. Затем он спускает мои трусики с моих ног, сжимает их в одной руке, подносит к носу и вдыхает, после чего засовывает их в карман. — Раздвинь ноги. Покажи мне мою мокрую киску, Холли.
Я раздвигаю бедра так широко, как только могу.
— Хорошая девочка, — хвалит он. — А теперь засунь пальцы внутрь себя. Сохрани тепло для меня.
Медленно, дрожащей рукой, я нащупываю свой клитор, затем скольжу дальше и ввожу два пальца. Они не так хорошо ощущаются, как пальцы Тео. Но делать это. С собой. Перед ним. Наблюдая, как он раздевается... Я снова чертовски возбуждаюсь.
— Не смей, бл*дь, кончать. Ты только сохраняешь свое возбуждение для меня, Dolcezza.
Я стону и пытаюсь сбавить темп. Но я уже совсем близко.
— Ти, пожалуйста, мне нужно... Мне нужно...
— Я знаю, что тебе нужно, Холли. Это прямо перед тобой, — говорит он, дважды поглаживая свой член вверх-вниз. Он встает на колени на кровати, вынимает мои пальцы и подносит их ко рту, чтобы облизать дочиста. — Ммм, лучшее, что я когда-либо пробовал, — стонет он. Он направляет свой член к моему входу. — Знаешь, я позвонил доктору.
Что? Он болен? Какого черта он сейчас говорит о докторе?
— Я хотел убедиться, что, трахая тебя так, как мне нравится, я не наврежу ребенку.
— Что?
— Не наврежу, между прочим. Док уверил меня, что мы можем трахаться так часто и так много, как захотим.
— Ну и ну, я рада, что тебя успокоили. Я могла бы сказать тебе это сама, Ти, — дерзко заявляю я.
Он делает рывок бедрами — входит одним глубоким, жестким движением, — фактически выбивая из меня всю дерзость.
— Ха, может быть, все, что мне нужно было сделать, чтобы ты перестала быть такой ох*енно болтливой со мной, — это засунуть свой член в твою жадную, маленькую, тугую киску. Похоже, ты наконец-то замолчала, Dolcezza.
— Ты всегда можешь попытаться, — вырывается у меня, когда он снова входит. Он поднимает обе мои ноги и кладет мои лодыжки себе на плечи. Его руки поднимают мои бедра, и под этим углом кажется, что он еще глубже вошел в меня. Возможно ли это вообще? Он начинает медленно, скользя членом внутрь и наружу в легком, мучительном темпе. — Сильнее, Ти, трахни меня сильнее. — Я пытаюсь двигать бедрами навстречу его толчкам, но его крепкая хватка не дает мне такой возможности.
— Скажи, пожалуйста, Холли. Куда подевались твои манеры? — Он ухмыляется.
Я могу спорить. Быть упрямой. Но это не даст мне того, чего я хочу сейчас. Нет, самый быстрый и простой способ получить то, что я хочу, — это подчиниться.
— Пожалуйста, трахни меня, Ти. Ты мне нужен. — Он не разочаровывает. Он начинает входить и выходить в таком темпе, что у меня буквально перехватывает дыхание. — О Боже! Да, не останавливайся, — кричу я, не заботясь о том, кто, черт возьми, меня сейчас слышит.
— Никогда. Черт, Dolcezza. Я люблю тебя, но, бл*дь, я хочу поклоняться твоей гребаной киске каждый день. Сомневаюсь, что даже в раю так ох*енно.
У меня нет слов. Я взрываюсь, и мое тело горит, воспламеняясь от удовольствия, проходящего через каждое нервное окончание. Все затихает, и мир исчезает, когда я отпускаю себя. Я разбиваюсь на миллион осколков, в полной эйфории от своих ощущений, когда звезды ослепляют меня.
Я смутно ощущаю, как тело Ти напрягается, а затем следует череда итальянских восклицаний, когда он заполняет мою киску.
Глава двадцать третья
Тео
Не могу поверить, что оставляю Холли в постели, обнаженную, в таком соблазнительном виде. Поглаживая ее волосы, я осторожно бужу ее.
— Dolcezza, я ненадолго отлучусь. Оставайся в доме, хорошо? — шепчу я ей на ухо.
Ее глаза распахиваются, страх в них так очевиден, что ее попытки скрыть его не помогают.
— Как долго тебя не будет? — спрашивает она.
— Недолго. Ложись спать. Я скоро вернусь. — Я целую ее в висок.
— Обещаешь?
— Обещаю. Tornerò sempre da te, Холли, — повторяю я обещание, которое говорил уже много раз.
— Всегда, — соглашается она.
Я приподнимаю одеяло и целую ее живот.
— Ti amo, bambino mio. Sii buono e cerca di non far ammalare troppo la mamma stamattina12. — Мне чертовски не нравится оставлять ее, но я не могу закончить эту гребаную войну, отсиживаясь дома. Я должен пойти и сделать все, что потребуется.
— Я люблю тебя, — говорит Холли, хватая меня за лицо и прижимаясь к моим губам.
— Не так сильно, как я люблю тебя. — Я выхожу и встречаю Нео перед домом. — Ты готов? — спрашиваю я, окидывая его взглядом. В отличие от меня, у него нет чертова синяка под глазом после нашей драки. Однако у него все еще разбита губа. Травмы рта — это худшее, что может быть. Я предпочту сломанные ребра, чем это дерьмо. Они так и норовят лопнуть каждый раз, когда ты, бл*дь, пытаешься что-нибудь съесть.
— Ага, ты в порядке?
— Давай просто покончим с этим дерьмом, и я смогу вернуться в постель к своей жене.
— Да, у меня тоже есть кое-кто, к кому я хотел бы вернуться в постель. — Он ухмыляется, осматривая дом. Я ничего не отвечаю, но взгляд, который я ему посылаю, говорит ему все, о чем я промолчал. — Слишком рано? — Он смеется.
— Нео, никогда не наступит время, когда я захочу услышать о том, что ты трахаешься с моей сестрой.
— Ага, понял. — Он открывает дверь со стороны водителя, а я направляюсь к пассажирской. Мы делаем это дерьмо в одиночку. Так мы добиваемся результата. Мы тише, быстрее. И они обычно не замечают нашего появления. — Как ты его нашел? — спрашивает Нео. Видно, что он досадует на себя за то, что сам не нашел этого ублюдка.