Как и любая уважающая себя крепость, Выборгский замок со всех сторон был окружен водой. Сотни огней отражались между осколками льдин, курсирующих по неспокойному апрельскому заливу. Электричество здесь явно не экономили. Впрочем, «Всемогущий» мог это себе позволить. Во-первых, потому, что бюджет телеканала был сопоставим с государственным; а во-вторых, потому, что толстые стены крепости по всему периметру венчались современными солнечными батареями. Да, много воды утекло с тринадцатого века, когда шведы построили тут этот форт.
Колеса зашуршали по древним булыжникам Замкового моста. Машинка подъехала к тяжелым дубовым воротам, украшенным всё теми же облачками «Всемогущего». Створки мягко щелкнули и автоматически распахнулись.
– Призрачные стражники пустили нас в самое сердце крепости! – с пафосом провозгласил Карл, радуясь происходящему как ребенок.
– Не призрачные стражники, а простейшие датчики, – утомленно поправил Филипп Петрович.
– Да? А вон там разве не тень отца Гамлета?
– Позволю с вами не согласиться, сударь. Насколько мне известно, у господина Левинсона нет детей, и уж совершенно точно он не назвал бы своего ребенка Гамлетом. Это не в его стиле, – усмехнулся Филипп Петрович в усы.
Во внутреннем дворе их встречал креативный директор «Всемогущего» собственной персоной.
И правда, папа датского принца восьмого века навряд ли стал бы носить на территории своего замка деловой костюм из тонкого кашемира, да к тому еще комбинировать его с баскетбольными кроссовками и русской косовороткой. Зато эти цепкие темные глаза вполне могли бы принадлежать Петруччо, предприимчивому веронцу из другой пьесы Шекспира.
– Добро пожаловать в нашу средневековую обитель высоких технологий, в наш монастырь Святого Атома и Праведной Шестеренки! Филипп, рад встрече, жаль только, что по такому поводу… А как зовут твоего юного оруженосца?
– Карл Алонсо де Сааведра, ветеринар Седьмого отделения, – представил сотрудника Филипп Петрович, с удовольствием катая на языке пышные кастильские фрикативы и дифтонги. – Он пока на стажировке. А это, мой милый Карл, тот самый креативный директор телеканала «Всемогущий», обладатель всех известных человечеству телевизионных наград, Левинсон Гавриил… – прости за бестактность, запамятовал твое отчество.
– Отчество в нашей сфере жрецов эфира – аксессуар совершенно лишний и даже вредный, – расхохотался Левинсон. – Поэтому у меня его нет. Так же как и парочки известных телевизионных наград, кстати говоря. Так что не заморачивайся, мой маленький испанский приятель. – Он с размаху хлопнул Карла по плечу. – Пойдемте-ка закинем вещи в вашу келью.
За восемь веков шведский замок перестраивался множество раз, но самую грандиозную реконструкцию произвел здесь, разумеется, «Всемогущий», замуровывая в стены километры проводов и оформляя интерьеры в соответствии со строгими стандартами телегеничности. Весь феодальный реквизит здесь был тщательно продуман и служил не более чем эффектной декорацией. Внутри старинных доспехов прятались камеры высокого разрешения, в копьях скрывались микрофоны, а фальшивые свечи в подсвечниках в нужный момент давали освещение в пять тысяч кельвинов.
«Келья» в Главном корпусе, куда поселили Ищеек, на конуру отнюдь не походила: номер-люкс в ином отеле обставлен хуже. Одну стену почти целиком занимал экран – с причудливой трещиной посередине.
– У-у, – с уважением протянул Карл. – Таинственный знак? Или летучая мышь врезалась?
Левинсон хмыкнул.
– Колобок врезался.
– Ого! – Карл распахнул светлые глаза. – Я с самого детства знал, что Колобок из русских сказок – на самом деле демонический персонаж.
– Скорее у его создателей дьявольски плохие манеры, – прагматично отозвался Левинсон. – Помните «Пекарей»? Они еще пытались вмонтировать в хлеб съедобную микросхему, распознающую животных средней полосы России и запускающую в нужный момент хит певицы Беты «Прощай, что я могу еще сказать, я предназначена другому». Кошмар. Короче, когда их вышвырнули из шоу, они швырнули свое черствое творение в экран. Вот уж не думал, что хиленькие гики могут быть такими вспыльчивыми! Их же домой отправили, а не на съедение минотавру. Это я вам к чему говорю? Внешность обманчива. Увидите робкие лица оставшихся участников – не обольщайтесь, господа. Каждый из них может быть преступником.
Да, за свою долгую карьеру в полиции Филипп Петрович еще не встречал людей, менее похожих на правонарушителей, чем те, кто собрался этим вечером в Большом Рыцарском зале. За длинным каменным столом сидели юноши и барышни с совершенно фантастическими глазами. Дело было не в цвете, не в разрезе, – взгляд. Взгляд каждого из них был одновременно открытым и изучающим. И чистым, как горный хрусталь – или как посуда, вымытая Самобранкой.