Прежде всего -- здесь нет детей! Считается, что я должна саму миссис Крен-Смит, то есть читать с ней немного по- французски, а также, может быть, заняться и итальянским. Я полагаю, что им на самом деле была нужна , но дали объявление о , чтобы найти хорошо образованную девушку. Я это оценила и не чувствую себя обманутой. Миссис Крен- Смит молода, красива и выглядит какой-то обреченно- одухотворенной. Есть здесь также любитель поохотиться, по имени Скоттоу (тот, кто написал мне), он довольно приятный, но одновременно и заурядный. Кажется, он управляющей имением и друг семьи. Настораживает и даже несколько пугает меня женщина по фамилии Эверкрич, нечто вроде экономки (здесь все ), как я полагаю -- какая-то бедная родственница миссис К. -- С. Ее брат Джеймси Эверкрич работает шофером. Сначала я думала, что он обычный шофер, но, видимо, нет, так как он родственник. Не могу понять, существует ли мистер Крен-Смит, но о нем никогда не говорят, поэтому я подозреваю, что миссис вдова. Еще здесь есть угрюмый маленький клерк, по имени Наулан, и множество темнокожих чуть раскосых служанок, говорящих с непостижимым ак центом. Одна из них принесла твое письмо в пятницу, в 4. 30. Не имею ни малейшего представления, как оно попало сюда, это просто чудо. Пожалуйста, пиши чаще! Здесь нет никакого великолепия! -- это большой викторианский дом, а вокруг ничего, кроме нескольких коттеджей и еще одной резиденции. Ближайший паб в Блэкпорте, и туда не пускают женщин! К счастью, здесь в Гэйзе виски льется рекой. Все много пьют и рано ложатся спать. Если я начну сходить с ума, то дам тебе знать.
Я должна идти купаться и поэтому заканчиваю. Мои обязанности не очень трудны! Я даже надеюсь, что кто-нибудь изъявит желание научить меня верховой езде. (На лошади, представляешь! Тут есть несколько лошадей. На днях я видела мистера Скоттоу и Джеймси, скачущих верхом. Почувствовала зависть! ) Эта Фреда, должно быть, Фреда Дерси, славная спокойная девушка, и совсем не распутница. Я училась с ней в школе. Передай ей тоже привет. Надеюсь, в Кампании все благополучно. Сейчас мне пришло в голову, что я не видела ни одной газеты с тех пор, как приехала сюда, и нисколько не скучаю. Возможно, я впечатлительна и подвержена влияниям. Все это кажется теперь таким далеким, за исключением тебя, так зримо присутствующего в твоем письме и в моем сердце. Нет больше никаких волнений. Не беспокойся обо мне, дорогой. Обнимаю тебя и скоро напишу снова.
С любовью М.
P. S. Мистер Скоттоу говорит, что здесь есть беркуты, но я не уверена, может ли он узнать птицу, которую нельзя подстрелить и съесть!
Мэриан закончила письмо, запечатала конверт и стала думать, как его отправить. Внизу, в холле, стоял старомодный ящик для писем с надписью, сообщающей сведения о почтовых тарифах пятидесятилетней давности, но она не решилась бросить в него свое послание без дополнительных уточнений. Об этом она намеревалась спросить у Джеймси за чаем. Затем она надела свой купальный костюм.
Была самая середина дня. Обитатели Гэйза после ленча уединялись в своих комнатах, и их не было слышно до пяти часов. Вероятнее всего, они спали. Мэриан изумлялась тому, сколько времени проводят во сне обитатели дома. Ложились здесь около десяти: два прошедших вечера подряд, прогуливаясь по террасе в одиннадцать, она не видела нигде ни огонька.
Чувство уважения к хозяевам дома не позволяло Мэриан признаться в своем разочаровании. Она действительно ожидала большего. Постоянно находясь в поисках чего-то необычного, она терялась в догадках, как жить. Ей никогда не удавалось в полной мере проявить свою индивидуальность. Да и общество, в котором она вращалась до сих пор, не способствовало этому. Она знала, что ей недоставало грации, изящества. Хотя внешне она сохраняла спокойствие и сдержанность, в душе ощущала себя несправедливо униженной и испуганной. В минуты пристального самоанализа Мэриан часто спрашивала себя: не было ли ее стремление к более устойчивому социальному положению всего лишь снобизмом, и не могла найти точный ответ. Джеффри всецело принадлежал ее привычному миру и в действительности был одним из его повелителей; поначалу ее любовь к нему казалась оправданием этого мира и ее самой. Под его влиянием ее натура, безусловно, заиграла новыми гранями. Но после Джеффри она сочла повседневную жизнь такой пустой, а свой насущный хлеб таким горьким, что старое полуосознанное желание чего-то совершенно другого превра тилось в безумие, которое побудило ее умчаться прочь и которое она с такой радостью и восхищением встретила.
Казалось, пришел конец ее застенчивости. Родители Мэриан byli очень робкими людьми, они тихо прожили жизнь в маленьком городке Мидленде, где ее отец держал бакалейную лавку. Первые воспоминания Мэриан были связаны с лавкой. Иногда ей казалось, что ее приносили туда в картонной коробке с надписью . Без сомнения, одна из них служила ей колыбелью. Она была единствен ным ребенком. Мэриан любила своих родителей и одновременно стыдилась их. В ее душе постоянно таился страх, что она в конце концов станет похожей на них. Она была, безусловно, способной девушкой, но в данном случае это ничего не значило. Университет стал для нее скорее состязанием, чем социальным явлением, и это тоже из-за ее застенчивости.
Поэтому она думала о Гэйзе как о начале чего-то совершенно нового, и если и была в первый момент разочарована, то не из-за отсутствия церемонности или компании и развлечений, но из-за какой-то неуверенности в самом месте. Оно почему-то казалось ей странным и нервировало ее. Его тишина была скорее бесцельной, чем спокойной, его сонно тянущаяся рутина поражала скорее какой- то пустотой, чем феодальной безмятежностью, которую Мэриан все еще пыталась ощутить. Дни тянулись бесконечно, и их однообразие уже казалось ей абсурдным, как будто оно было врожденным, а не благоприобретенным свойством. Это была какая-то тягучая, едва слышная музыка. День начинался в девять часов с завтрака, который ей приносила косоглазая и молчаливая горничная. Около десяти тридцати она отправлялась к миссис Крен-Смит и оставалась там часть утра. Они пока еще просто болтали и обсуждали, что бы почитать. Миссис Крен-Смит хоть и была более образованной и сообразительной, чем казалась на первый взгляд, но совсем не спешила приступить к занятиям, и Мэриан, чье желание работать всегда было велико, не форсировала ход событий. Ленч тоже проходил в одиночестве, после чего она была предоставлена себе до пяти часов. Общий чай подавался в комнату мисс Эверкрич. Миссис Крен-Смит не появлялась на этой неестественно оживленной церемонии, собиравшей вместе Скоттоу, Джеймси и иногда Ноулана. Для мисс Эверкрич присутствие Мэриан имело особенное значение, казалось, она воспринимала эту церемонию как утверждение важности своей роли. Скоттоу был слегка снисходителен, Джеймси хихикал, а Ноулан молчал. Мэриан говорила с некоторым усилием, и все же она с нетерпением ждала чаепития. Это хоть немного приближало ее к светской жизни, какую Гэйз пока мог ей предложить. Около шести тридцати она возвращалась к миссис Крен- Qмит, которая к тому времени начинала пить виски, и оставалась с ней до ужина в восемь тридцать. В девять тридцать миссис Крен- Смит уже зевала и была готова ко сну.