Дэнис долго колебался, ехать ли ему в аэропорт самому или кого-нибудь послать. Джеймси отказался ехать, а Мэриан и Вайолет не могли вести машину. Дэнис долго держал за руку Мэриан -- как ребенок, с отсутствующим видом, -но не обсуждал с ней, что же ему предпринять. В конце концов он решил поехать и отправился во тьму и дождь, настолько плотный и густой, что совершенно не было видно света фар. Через минуту после того, как вывели из гаража, внутри стало мокро от воды, проникающей сквозь непрочный верх. Мэриан в плаще пробежала через террасу и на минуту села рядом с ним на переднее сиденье. Тусклый свет от приборной доски освещал его голову, по волосам стекали капли дождя. Они неловко обнялись, прижавшись друг к другу на узком siden'e.
-- Будь осторожен. Дорога на Блэкпорт, наверное, ужасна. Может, тебе лучше поехать по внутренней дороге?
-- Нет. Прибрежный путь короче. Все будет в порядке. Да благословит тебя Бог. Присматривай за ней.
Он завел мотор, и, когда она вышла, машина тронулась и тотчас же скрылась в полной тьме. За завесой дождя раздавался страшный рев, -возможно, бушевало море. Она немного подождала у крыльца, воображая, что различает огни приближающегося , но никто не подъехал, и она пошла назад через погруженную в молчание гостиную, возвращаясь к Ханне.
-- В чем дело, Джеймси? -- Мэриан встала и надела жакет. Она лежала в одежде. В комнате стало очень холодно, и огонь свечи колыхался на сквозняке. Мэриан взглянула на дверь Ханны, но она была закрыта как прежде.
Он не ответил, но сел рядом с ней и, казалось, прислушался. Мэриан тоже прислушалась. В доме царила полная тишина. Снаружи раздавался шум дождя, барабанящего по крыше, журчащего по водосточным желобам, колотящего по террасе и саду. Он перерос в глубокий, непрекращающийся рев, окружил безмолвие дома, сделав его еще более напряженным. Мэриан снова села и натянула одеяло на колени. Четыре часа.
Перед ней внезапно вырос, как призрак, образ Джералда. Она не смогла за весь вчерашний день, переполненный безумной болью, как следует подумать о нем и принять близко к сердцу его смерть. Она ужасно боялась за Ханну, боялась полиции. Теперь в холодной тьме он словно встал перед ней. Она не видела, как его несли вниз, и узнала, где он лежит, когда из гостиной раздались крики его матери, а за ними последовали монотонные завывания. Она представила, как он рядом со старушкой лежит там во тьме, лишен ный своей силы, и вся его власть превратилась в ничто. Она всхлипнула при этой мысли и почувствовала, как слезы покатились по щекам, слезы жалости и страха -- за него, за себя... Теперь во мраке факт смерти приобрел самое большое значение. Большой, здоровый, сильный человек превратился в бесчувственный тяжелый предмет.
Мэриан почувствовала, что вот-вот разразится истерическим плачем. Она медленно, глубоко вздохнула и стиснула одеяло, ощутив его плотную пушистую ткань. Она не должна показать Dжеймси своего страха. Если бы Джеймси узнал, как она напугана, он мог, подобно дикому животному при встрече с дрогнувшим человеком, натворить что-нибудь ужасное -- она не знала что. В этой тьме каждый становился опасным, и Мэриан ощущала, как вокруг нее накапливалась злобная жестокость дома, готовая прорваться снова, если найдет слабое место. Она должна собрать все свое мужество и разум, иначе сама станет слабым местом и позволит обрушиться на себя этому ужасному потоку.
-- Джеймси, не мог бы ты зажечь лампу? Так темно.
-- Нет масла. Во всем доме нет масла.
-- Зачем ты пришел и разбудил меня? -- Пробуждение было ей ненавистно, лучше бы продолжался сон.
-- Я хотел наблюдать вместе с тобой. -- Джеймси сидел рядом, все еще глядя на нее, скрестив ноги и положив руки в карманы. Внезапно показалось, что он похож на тюремщика. Но не стала ли она сама тоже тюремщицей? Да и дом теперь похож на тюрьму больше, чем когда-либо.
Джеймси пристально смотрел на нее. Его глаза казались темнее и больше при тусклом свете. Колеблющееся пламя свечи бросало подвижные тени на его лицо, делая черты изменчивыми и нелепыми. Мэриан поняла, что он преследует какую-то цель, намеревается что-то сделать. Она отпрянула от него и не позволила своим мыслям подробно задержаться на тайне его связи с Джералдом. Но теперь завеса открылась перед ней, и в пристально смотрящем мальчике она почувствовала пробуждение нового безумия дома.
Джеймси снова прислушался. Он стал совершенно неподвижным, заставляя и ее насторожиться. Но она могла различить только бесконечный шум дождя. Она подумала о Питере, неуклонно приближавшемся сквозь тьму к дому.
Джеймси встал. Он не отводил своего настороженного вопрошающего взгляда от Мэриан. И хотя был очень тихим, казался, однако, взволнованным или очень напуганным. Он взял свечу и встал на середину комнаты, затем медленно поднял свечу над головой и отвернулся от Мэриан.
Сначала она не могла понять ритуала. Она наблюдала за ним, затаив дыхание и все еще напряженно вслушиваясь. Затем услышала тихий звук в комнате и последовала за взглядом Джеймси. Ручка двери Ханны тихо поворачивалась. Повернулась, затем скользнула назад и снова повернулась. Ханна пыталась выйти.
Мэриан почувствовала, что у нее волосы встали дыбом. Было что-то ужасное и жуткое в этом тихом, безнадежном, чуть заметном движении. Она понимала, что ей следует рассеять свой внезапный безумный страх, громко заговорив с Ханной. Но не могла говорить. Ханна была теперь заключена в самом центре дома, и, возможно, здесь Питер ее оставит, заточив в эту комнату навечно. Ручка снова повернулась.
Мэриан подняла глаза на Джеймси, опять пристально смотревшего на нее. Он опустил свечу, позолотившую теперь нижнюю часть его лица. Губы его были приоткрыты, и он смотрел с пугающей настойчивостью, дрожа от какого-то тайного намерения.
Мэриан спросила тихим шепотом:
-- У тебя есть ключ? Может, мне войти к ней?
Джеймси прижал палец к губам, сделал ей знак подняться, взял за руку и вывел в коридор. Закрыл дверь прихожей и поставил свечу на пол.
-- В чем дело? Джеймси, ты пугаешь меня.
Длинный коридор протянулся позади них, темный и тихий. Сейчас она не видела лица Джеймси. Свет свечи, казалось, кружил вокруг их колен и терялся. Он все еще сжимал ее руку.